Я конечно приукрасил, но ведь команду я не обделю.
Она фыркнула, откинувшись назад, но ничего не сказала. Я видел, как ее пальцы сжались в кулаки. Филипп вскочил, стул под ним скрипнул.
— Это нечестно, Крюк! — выпалил он. — Мы договаривались делить добычу, а ты…
— Добычу? — перебил я, шагнув к нему. — Мы договаривались про долю золота. Точка. Ты свою четверть получил. Анри тоже. Я даже пятьсот дублонов Марго отдал. Хочешь спорить — давай, но уговор есть уговор.
Филипп открыл рот, но тут же закрыл, будто слова застряли в горле. Его лицо покраснело, руки сжались в кулаки, но он сел обратно, бросив злой взгляд на Анри, который только пожал плечами, будто говоря: «Сам виноват, что не слушал». Маргарет смотрела на меня, прищурившись, и я прямо чувствовал, как она в голове прикидывает, как бы меня обойти. Но пока золото у них в руках, они не рискнут бунтовать. Жадность — их цепи, крепче железа.
— Ладно, — буркнул Филипп наконец, отводя взгляд. Его голос дрожал от сдерживаемой злости, будто он проглотил комок, который теперь застрял в горле. — Но это тебе даром не пройдет, Крюк. Помяни мое слово.
— Помяну, — хмыкнул я, не скрывая насмешки, и шагнул к столу. Куча драгоценностей лежала передо мной — россыпь рубинов, изумрудов, сапфиров, поблескивающих в тусклом свете фонаря, словно звезды, упавшие на грязные доски. Я подхватил их, ссыпая в мешок с ящиком Дрейка, который так и не пристроил. Камни звякали, падая друг на друга, и их вес приятно оттягивает ткань. — А пока отдыхайте. Сент-Китс впереди.
Анри кивнул, довольный своей долей, как кот, дорвавшийся до сметаны. Он уже принялся сгребать дублоны в свой мешок. Его пальцы двигались ловко, несмотря на возраст, и он даже что-то мурлыкал себе под нос. Филипп же сидел, отвернувшись. Его аристократическая челюсть была стиснута так, что я почти слышал, как скрипят зубы, а руки лежали на столе, сжатые в кулаки. Он явно прокручивал в голове наш разговор, выискивая, где я его обставил, и, судя по его виду, находил все больше причин себя накрутить. Маргарет не сводила с меня глаз. Ее взгляд был острым, полный невысказанной обиды. Она молчала.
Я поставил свой мешок у кровати. Свою полную четверть золота я решил разделить среди команды. В порту так и поступлю.
Я дождался когда мои спутники освободят мою каюту. Собрав свою долю они удалились в свои каюты.
Настоящий мой козырь — ящик Дрейка. Они могут сколько угодно ворчать, шипеть и строить планы за моей спиной, но власть на «Принцессе» моя. Я не отдам ни крупицы того, что мне причитается, — ни золота, ни камней, ни этой тайны, что тяжелее всего сундука вместе взятого. Пусть считают свои монеты, пусть грызутся между собой за каждый дублон — а я буду считать шаги к тому, что скрывает этот проклятый ящик.
«Принцесса» шла ровно, волны плескались о борт.
Через несколько дней мы бросили якорь у Сент-Китса. Остров встретил нас шумом порта, криками чаек и запахом рыбы. «Принцесса» покачивалась у причала, а я стоял на палубе, глядя, как команда сгружает припасы и проверяет канаты. Я обещал команде раздать их доли вечером. Они были в предвкушении.
Пора было прощаться с моими «сообщниками» по поиску сокровищ — Анри, Филиппом и Маргарет. Они вышли ко мне, каждый со своим грузом.
— Ну что, Крюк, — улыбнулся Анри, протягивая руку. В его голосе сквозило что-то теплое, почти дружеское. — С тобой не соскучишься. Удачи тебе.
Я пожал ему руку — крепко, по-мужски, чувствуя, как он отвечает тем же.
— И вам удачи, Анри де Бошан, — сказал я. — Береги себя.
Он еще раз улыбнулся и отошел к сходням. Филипп шагнул вперед, но руки не протянул. Его брови сдвинуты, а губы сжаты в тонкую линию. Он явно был не в духе — и неудивительно. Я обошел его с этими камнями, и он до сих пор не мог мне этого простить.
— Ты свое слово держишь только наполовину, Крюк, — буркнул он, глядя мне в глаза. — Не забуду этого.
— А ты свое золото получил целиком, — парировал я, не отводя взгляда.
Он фыркнул, развернулся и зашагал прочь, чуть ли не печатая шаг, будто хотел впечатать свою злость в доски причала. Последней подошла Маргарет. Она остановилась в паре шагов. Ее темные волосы трепал ветер, а в глазах блестело что-то среднее между досадой и вызовом.
— Даже побрякушки пожалел, Крюк, — полушутливо сказала она. — Я думала, вы хоть немного благороднее.
— Благородство в Карибах не в чести, Маргарет, — ответил я, пожав плечами. — Вы свое получили. Главное, теперь не обязательно замуж выходить, чтобы спасть финансовое положение отца.