Капитан некоторое время молчал, обдумывая мои слова.
— Ладно, док, — сказал он, наконец. — Действуй. Даю тебе полную свободу. Но если ты не справишься…
Он многозначительно провел пальцем по горлу.
Да-да, конечно. Я уже так обвыкся здесь, что его угрозы мне были не страшны. Ну не будут же они в самом деле убивать единственного дока?
Хотя, с рассудком у них явно беда. Поэтому не стоит провоцировать.
Я немедленно приступил к делу. Организовать выполнение моих распоряжений оказалось непросто. Пираты, привыкшие к вольнице, не хотели подчиняться никаким правилам, тем более — «бабским», как они называли правила гигиены. Вот только же, совсем недавно согласились на выполнение моих правил, а все опять та же песня.
Но тут мне помогло мое новое прозвище. Доктор Крюк. Это звучало внушительно и даже устрашающе. Особенно после того, как я взял за привычку носить этот крюк с собой.
Я лично следил за тем, чтобы всю воду кипятили. Я проверял продукты, заставлял пиратов мыть руки (теперь уже не только перед едой!), я буквально ходил за ними по пятам, как цербер.
Словно нянька над детишками. Тьфу! Здоровенные лбы, а ведут себя как дети малые.
И мои усилия дали результат. Через несколько дней эпидемия пошла на спад. Новые случаи заболевания практически прекратились, а те, кто уже болел, начали выздоравливать.
Капитан Роджерс не выражал открытой благодарности, но был явно доволен. Он видел, что я по сути спас команду от серьезной опасности.
«Носитель, вы успешно справились с эпидемией. Вам начислено 1500 очков влияния».
Полторы тысячи очков! Это была огромная сумма. Настоящий прорыв!
Я естественно тратил часть очков на регенерацию. Мое тело меняется. Медленно, но верно.
Я становился сильнее. Выносливее. Моложе. Но мне не нравилось то, что я постоянно был на грани. Еще вчера у меня было 50 «ов». А сейчас 1550. А это 8 дней. Как же выйти на пассивный заработок?
После нескольких дней, в течение которых я исправно тратил заработанные очки на регенерацию, изменения стали ощутимы. Не то чтобы я проснулся однажды утром тридцатилетним красавцем, нет. Но тело определенно становилось крепче. Спина, которая прежде ныла почти постоянно, теперь болела значительно меньше. Я мог дольше стоять на ногах, не чувствуя привычной изматывающей усталости. Движения стали более уверенными, ловкими. Даже пресловутая качка, казалось, переносилась легче.
Я с удовлетворением отмечал эти перемены, но в то же время прекрасно понимал: процесс омоложения идет крайне медленно. Двести очков в день — это явно недостаточно для быстрого и кардинального результата. Чтобы ускорить процесс, нужно значительно больше очков. Значительно. Думаю, что у Вежи есть в загашнике что-то, что хорошенько подстегнет регенерацию.
Значит, нужно расширять сферу деятельности. Нужно искать новые способы «заработка» этой своеобразной «валюты». Медицинские навыки — это хорошо, но, очевидно, недостаточно. Нужно что-то еще.
Я начал размышлять, чем еще я могу быть полезен команде «Грозы Морей». Мои знания, они ведь не ограничиваются только медициной. Я много читал, много путешествовал (пусть и в качестве судового врача), обладаю определенным кругозором.
Может быть я смогу помочь капитану в навигации? Или в планировании операций? Или в чем-то еще?
Я решил, что при первой же возможности поговорю с Роджерсом. Предложу свои услуги в более широком спектре.
Но судьба, как это часто бывает, распорядилась по-своему. И подкинула мне новую проблему.
Однажды вечером, когда я сидел на палубе, наслаждаясь относительной прохладой и наблюдая за закатом, ко мне подошел Люк, тот самый молчаливый громила, который расспрашивал меня о Джиме.
Он остановился напротив, загородив собой багровое солнце. Его лицо было непроницаемым.
— Док, — начал он. — Я все думаю о Джиме.
Я напрягся. Ты что, из этих, заднеприводных что ли? О бабах надо думать, о бабах. Но в лицо я этого ему не сказал.
— О Джиме? — переспросил я.
— Да, — кивнул громила. — О моем друге. О том, который погиб.
Он помолчал, пристально глядя мне в глаза.
— Ты точно ничего не находил у него? — спросил он. — Никакой вещицы?
Сдалась тебе эта карта. Вот же зануда.
— Нет, — твердо ответил я. — Ничего. Я же говорил тебе.
Громила не сводил с меня глаз. Его взгляд буравил меня насквозь.
— Странно, — проговорил он медленно. — Джим никогда не расставался с одной вещью. Очень важной для него вещью.