— И, боюсь, пираты не отличаются особой деликатностью.
При этих словах ее перекосило. Она замерла, а в ее глазах мелькнул ужас. Я невольно отметил про себя эту реакцию. Чистоплотная, до омерзения. Даже странно для дочери бывшего губернатора, правящего на задворках империи. Видно, мысль о том, что грязные руки матросов будут копаться в ее вещах, была для нее невыносима. Я это заметил еще когда она следила за тем, чтобы ее вещички осторожно грузили с лодки на корабль.
— Нет! — воскликнула она. — Не надо! Я правда не знаю. Он… он очень скрытный.
Девушка опустила голову, по ее щеке скатилась слеза. Да ладно? Это она всерьез? Или играет? Не хотел я доводить ее до слез.
Я вздохнул. Интуиция подсказывала мне, что на этот раз она не врет. Может, и вправду не знает. Отец мог спрятать карту где угодно, и Маргарет, при всей ее вовлеченности в поиски, могла оставаться в неведении.
— Хорошо, — мягко заявил я. — Допустим, я тебе верю. Но это не меняет дела. Мне нужна эта карта. И нам придется придумать, как ее заполучить.
Она подняла на меня полный надежды взгляд.
— Мы можем что-нибудь придумать? — спросила она.
— Придется, — ответил я. — Иначе… — я не стал договаривать.
Она и сама понимала, чем это может закончиться.
В этот момент дверь каюты скрипнула, и на пороге появился Сквиббс. Он был бледен и держался за косяк, чтобы не упасть.
— Док… — прохрипел он. — Воды…
Похоже, отравившиеся «пациенты» начинают приходить в себя. Не самое подходящее время.
— Сейчас, Сквиббс, — сказал я, помогая ему вернуться к кровати. — Ложись. Я принесу.
Я уложил его, налил воды из кувшина и подал ему. Он жадно припал к кружке, а я, воспользовавшись моментом, бросил взгляд на Маргарет. Она стояла у стены. Нам нужно было поговорить, о не сейчас. Нужно разобраться с последствиями ее «снотворного».
Я быстро осмотрел остальных: Роджерс тяжело дышал, но пульс был ровнее, Бен «Медвежья Лапа» что-то бормотал во сне, а отец Маргарет, Анри де Бошан, слабо стонал, но уже приоткрыл глаза.
— Так, всем лежать, — скомандовал я, когда они начали переговариваться и пытаться встать. — Слабость — это нормально после такого. Сейчас главное — покой и обильное питье. Ли, — обратился я к коку, который как раз заглянул в каюту, — приготовь крепкий бульон. И побольше, на всех. Добавь туда… хм… имбиря, если найдется. И лимона.
Ли кивнул и скрылся на камбузе. Я продолжил:
— Никакой тяжелой пищи. Только бульон, легкие каши, фрукты. И, Сквиббс, — я посмотрел на боцмана, который уже почти осушил кружку, — никаких шуток с ромом, пока я не разрешу. Понятно?
Сквиббс скривился и слабо кивнул. Я перевел взгляд на остальных.
— Всем пить воду, часто и понемногу. Если станет хуже — сразу ко мне.
В этот момент в дверь постучали. Я обернулся, ожидая увидеть Ли с бульоном, но на пороге стоял Стив, один из матросов. Он вопросительно посмотрел на меня, не решаясь войти.
— Док, — начал он, — а что с курсом? Продолжаем идти на Сент-Китс?
Я бросил взгляд на капитана, надеясь, что он без сознания, но тот, к сожалению, бодрствовал. Он хмуро смотрел на Стива.
— Что значит «продолжаем»⁈ — прохрипел Роджерс, переходя на крик. — Кто дал приказ менять курс⁈
Стив попятился.
— Н-никто, капитан… Я… я просто… — залепетал он.
— Так какого черта ты спрашиваешь⁈ — взревел Роджерс. — Марш на свое место! Курс прежний, на Сент-Китс. И чтобы я больше не слышал тупых вопросов!
Стив пулей вылетел из каюты, а Роджерс перевел свой гневный взгляд на меня. Вот это я попал. Сейчас он потребует объяснений, и мне придется выкручиваться. Вот же Стив, надо было тебе такие вопросы задавать?
— Док, — прошипел Роджерс, с трудом приподнимаясь на локте, — что, черт возьми, здесь происходит⁈ И лучше тебе начать рассказывать, и быстро, иначе отправишься на корм акулам, клянусь Посейдоном!
Я оглянулся. Маргарет сидела у изголовья кровати отца, сжимая его руку. Анри де Бошан был все еще очень слаб, глаза его были полузакрыты, и он, казалось, пребывал в какой-то полудреме, то ли приходя в себя, то ли снова проваливаясь в забытье. Сквиббс и Бен, расположившиеся на соседних койках, смотрели на меня с нескрываемым интересом, ожидая, как я выкручусь из этой щекотливой ситуации. Койки в каюте капитана притащили матросы по моему приказу, чтобы все больные были под моим присмотром в одном помещении. А у кэпа — самая большая каюта на корабле. Нужно будет расселить всех. А то еще за это услышу в свой адрес нелицеприятное. Капитан Роджерс, грозно насупив брови, буравил меня взглядом.
— Док, — повторил он, с трудом сдерживая клокочущий в груди кашель, — я жду.