Он замолчал, глядя на меня с той же мерзкой ухмылкой. Внутри все кипит — злость, бессилие. Вежа в голове молчала. Видать, даже она понимала, что я влип по самые уши.
Утешало только одно. Ящик Дрейка, спрятанный за камнем-собакой, — моя последняя надежда — был далеко.
— Ладно, — выдавил я наконец. — Бери сундук. Но дай мне слово, что мою команду не тронешь. Они тут ни при чем.
Роджерс прищурился, будто взвешивая мои слова. Потом кивнул, но я видел, что это ничего не значит. В пиратской среде слова — пустой звук, как он сам сказал. И все же я надеялся, что хоть Сэма и Стива он пощадит. А я еще найду способ выбраться.
Моя команда сидела кучкой. Сундук с золотом стоял рядом, как немой укор моей глупости. И тут из-за спины Роджерса, пошатываясь, вылез Сквиббс.
Не понял. А почему он не с моими сидит?
Его тощая фигура с вечно бегающими глазками, казалась еще мельче на фоне широкоплечих пиратов Роджерса. Он ухмыльнулся, показав желтые зубы, и ткнул в меня пальцем, как в пойманного вора.
— Капитан Роджерс, — прогундосил он, растягивая слова, — а давай этого Крюка акулам скормим? Чего с ним возиться? Золото у нас, корабль у нас, а он только глотку дерет да мозги пудрит.
Я замер. И тут все стало на свои места, как куски карты Дрейка, которые я собирал по крупицам. Этот гаденыш, этот мелкий проныра, которого я терпел в команде только из-за языкастости и умению договариваться с портовыми людьми, — он был ключом.
Роджерс, заметив мой взгляд, громко и раскатисто расхохотался. Он хлопнул Сквиббса по плечу так, что тот чуть не свалился на песок, и повернулся ко мне, все еще смеясь.
— Ну что, Крюк, дотумкал наконец? — сказал он, вытирая слезу с уголка глаза. — А ты думал, я просто так тебе жить дам? Смотри, как все красиво вышло.
Я стиснул кулаки и выдавил:
— Зачем весь этот спектакль, Роджерс? Если знал про сокровища, мог бы сам за ними плыть. Чего усложнять все это?
Он перестал смеяться, но ухмылка осталась. Подошел ближе, ткнул саблей в песок у моих ног и наклонился так, что я почувствовал его смрадное дыхание.
— А ты подумай, Крюк, — сказал он, понизив голос до покровительственного шепота. — Когда Маргарет тебе свои байки травить начала, Сквиббс все слышал. Каждое слово. И побежал ко мне, как верный пес. Рассказал, что ты, старый хрыч, вцепился в карту Дрейка. И я подумал: зачем мне самому рисковать шкурой, если есть ты? Ты ведь док, головастый, упрямый — идеальный дурак, чтобы найти клад за меня.
Я молчал, переваривая.
Я вспомнил тот вечер на «Грозе Морей», когда Маргарет выкладывала мне про сокровища Дрейка. Мы стояли возле капитанской каюты, она шептала про карту, про отца, про Франсуа, а я слушал, пытаясь сложить кусочки в голове. И тогда, в полумраке, дверь скрипнула, и вышел Сквиббс — пошатывающийся, с мутными глазами. Я тогда ему еще помог добраться до постели. Дурак. Он подслушивал. Все подслушивал.
В голове крутились воспоминания: как Роджерс неожиданно согласился отдать мне «Принцессу»; как в порту Сент-Китса ремонт вдруг сделали за расписку; как он даже не спорил, когда я забирал половину команды. Все это время я подозревал, что что-то нечисто. Где это видано, чтобы пиратам в долг корабль чинили? Пираты сегодня тут, завтра их и след простыл — никакой портовый мастер не станет рисковать своими монетами ради таких, как мы. А расписка, которую Сквиббс сунул мне под нос, — мол, все по-честному, — была просто бумажкой, пустышкой. И поверил.
— Ты ремонт оплатил? — вырвалось у меня.
Роджерс кивнул, будто я наконец решил задачку, которую он мне задал.
— А то кто же? — хмыкнул он. — Сквиббс провернул все как надо. Прибежал ко мне на Сент-Китс, шепнул, что ты за сокровищами собрался. Я и решил: дам тебе бриг, дам тебе шанс. Починил его за свои дублоны, чтоб ты, Крюк, не утонул раньше времени. А ты и вправду поплыл, нашел золото здесь, на Монито. И все мне прямо мне в руки. Ну не красота ли?
Как кровь стучит в висках. Все это время они играли со мной. Роджерс, Сквиббс — они подыгрывали, подталкивали, ждали, пока я сделаю грязную работу. А я радовался, что вырвался из его лап, что стал капитаном, что нашел сокровища Дрейка. Даже Вежа, эта треклятая голосина в моей голове, молчала, не предупредила. Или, может, она тоже часть их плана? Нет, бред. Тут всего два носителя. И один из них дрыхнет.