Ну его к черту! Наконец-то двигаюсь, планируя занять свое кресло, но даже спиной чувствую: он продолжает глазеть мне вслед.
Усаживаюсь. Коробит, что Воронцов продолжает оборачиваться. Радует лишь одно: стюардессы разносят еду. Я опускаю столик, нам подают напитки, картофель с мясом, а также маленькие пакетики с орешками и сухофруктами. Меня так раздражает присутствие в самолете этого народного целителя, виноватого во всех моих горестях, что я просто не могу есть спокойно. Пихаю в рот пищу крупными кусками, забывая тщательно пережевывать. В другой ситуации я бы положила орешки в сумочку, оставив на потом. Но сегодня я сама не своя. И, засыпав целую горсть в рот, с ужасом понимаю, что один из них застрял. И ни туда ни сюда. Хватаюсь за горло. Не могу вздохнуть. Становится так страшно, что из глаз брызжут слезы. Я не могу его протолкнуть. Пульс поднимается до ста. Я пытаюсь кашлять, но не получается. Орех. В моем горле застрял чертов орех!
Поворачиваюсь к соседке, но она только хлопает ресницами. А я не могу вздохнуть! Она должна позвать стюардессу, те умеют оказывать первую помощь! Но она никак не реагирует, уставившись на меня, словно увидела привидение.
Но тут неожиданно быстрее всех рядом со мной оказывается Воронцов. У меня уже в глазах темно от недостатка кислорода, а этот недоделанный ветеринар задает мне какие-то вопросы. Я пытаюсь сказать, чтобы позвал кого-то нормального. Кого-то, кто умеет спасать людей, а не убивать их!
Но ничего не получается! Все размазывается перед глазами, теряя четкий контур. Сложно что-то анализировать, когда в мозгах все меньше кислорода. Лишь краем сознания ловлю момент, когда зоотехник варварски вытаскивает меня в проход, пытаясь освободить горло. Безжалостно перемежая пять ударов по спине с пятью надавливаниями на живот.
Салон все дальше, как будто куда-то уплывает. Так бывает, когда в раритетных магнитофонах зажевывает пленку. Я без остановки падаю в черную гигантскую дыру, а этот дефективный заявляет всем присутствующим, что он врач. Хочу заорать во все горло: не верьте ему! Но не успеваю… Самолет погружается в темноту. Наверное, кто-то выключил свет. Даже здесь экономят электричество.
Но спустя какое-то время я резко открываю глаза. И, закашлявшись, выплевываю злосчастный орех. Тут же с восторгом осознаю, что жива. Я жива! Я увижу своего Дениску! Горло дерет, голова кружится, уши заложило, но главное, что я снова могу дышать. Это так хорошо! Просто замечательно!
Но ужасно другое! Лечило Воронцов завис над моей расстегнутой блузкой, видит мой лифчик и все, что в нем. Судя по ощущениям, он обслюнявил мои губы, делая дыхание рот в рот.
Кошмар! Потихоньку прихожу в себя.
Салон аплодирует доктору. Особенно громко тарабанит в ладоши моя беременная соседка. Мы с Воронцовым привычно сражаемся взглядами. Он ждет благодарности, а я вспоминаю все то, что случилось…
Эта дичайшая ошибка будто клеймо! И пусть мне было больно, страшно, одиноко, пусть на это была веская причина, все равно никогда не прощу ни себя, ни его!
Он протягивает мне руку. Его теплая ладонь как будто отпечаталась у меня в памяти. Тогда его руки тоже были горячими.
Теперь еще лучше. Выходит, он спас меня, и я его должница. Замечательно!
Он помогает встать. Мы, по-прежнему не отрываясь, смотрим друг на друга, и я с отвращением быстрым жестом вытираю губы.
— Никогда больше не смейте прикасаться ко мне, доктор Воронцов!
Как я представляю героев.
Доктор Воронцов и Александра Золотова!
Читая этот легкий и забавный роман, почему-то вспоминается знаменитый роман американской писательницы Маргарет Митчелл «Унесённые ветром». Скарлетт О’Хара и Ретт Батлер. Дерзкая Скарлетт мужественно противостоит Ретту, потому что тот уничижительно отзывается об Эшли. Она не хочет замечать ущербности мужчины, влюблённость в которого себе придумала.
Вот и наша Александра Станиславовна всякий раз перед доктором старается подчеркнуть значимость жениха, хотя он того не стоит...
Анекдотичность ситуации заключается в том, что жених ей изменил с медсестрой доктора Воронцова (узнала она об этом после смерти жениха), а она забылась в объятиях этого самого доктора.