— Полагаю, именно поэтому мы летели одним рейсом: потому что воспользовались услугой одной и той же турфирмы. Если учесть одинаковое направление и даты — все сошлось в одной точке. Насколько я помню, мы с Александрой Станиславовной живем и работаем в одном районе. Приличная турфирма в нем одна. Вот мы и пошли именно в нее.
— Не слишком ли много ты о ней помнишь? — фыркает богиня йоги.
— Ты что-то разошлась, Светлана. Не пойму только: это на тебя так акклиматизация действует или предчувствие отдыха?
Спутница доктора мигом затихает и переходит на искусственно-лилейный тон:
— Да, ты прав, прости, пожалуйста, что-то я вспылила.
Я так сильно закатываю глаза, что они аж болят. Зачем я вообще их подслушиваю? Пусть доктор с этой принцессой делают что хотят, у меня свои планы, и раз уж я сюда прилетела, то буду отдыхать на полную катушку. Для начала надо хорошенько выспаться.
И вообще, меня интересует совсем другое. Наш гид впаривает мне какие-то экскурсии, просит оставить свой номер — он планирует мне писать уже завтра. У меня же к нему важное дело.
— Такая красавица, — каждую минуту оборачивается он на меня, сидя на месте возле водителя, — просто обязана посетить Олд Таун и рассмотреть его колоритную китайско-португальскую архитектуру, мы с вами обязательно взглянем на город с высоты. Побываем в необычном храме Бога Смерти, вход в который охраняют грозные демоны якшасы. На ресепшен будет список наших экскурсий, не пропустите самое интересное. Жизнь ведь одна и прожить ее надо весело, правда?! Чувствуете, как пахнет? — Опускает окно ниже и сует нос на улицу. — Это аромат счастья.
— Все это очень хорошо, но у меня маленький сын и мне нужно с ним связаться. Вы не могли бы мне…
— Сколько вашему сыну?! — перебивает, начинает хвастаться своими детьми: — У меня пятеро. Все мальчики. — Показывает почему-то две раскрытые ладони вместо одной. — Сунан, Прасет, Ванчай, Тханет и Кванг. А меня зовут Кой.
Киваю, как бы сообщая, что мне очень приятно.
По всему заметно, он очень гордится своими детьми. Улыбаюсь. Мне нравятся такие отцы, для которых дети это целый мир. Душу щемит от мысли, что у моего Дениски отца никогда не будет. Это плохо, и об этом я тоже переживаю, потому что папа для мальчика это всегда пример для подражания. Мы с Валентиной Ивановной можем испортить его, занянчить, засюсюкать. Он вырастет мягкотелым и слабохарактерным и будет держаться за наши юбки. Но я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы не допустить этого.
— Я прошу жену родить мне дочь, но она говорит, что дальше я должен рожать сам, так как она устала и больше не может. А я не умею, — смеется, разводит руками, я тоже улыбаюсь, немного успокаиваясь после самолета.
Плевать мне на тех, кто сидит позади меня в маршрутке. Это не мое дело.
— Так сколько вашему малышу?
— Три месяца.
Он делает круглые глаза. Мне становится неловко, я знаю, что оставила дома слишком маленького ребенка, и в душе по новой гноблю себя — мол, что я за мать и так далее и тому подобное. А еще очень переживаю, ведь разговаривала с любимой свекровью девять часов — целую вечность! — назад.
— Совсем еще малыш. Вы смелая.
Скривившись, про себя добавляю: и безрассудная.
— Зря не кормите молоком. Это здоровье, им… — задумавшись, — этот, как его?!
Помогаю:
— Иммунитет.
— Точно!
Начинается моя любимая тема. Как только люди узнают, что я не кормлю грудью, они тут же считают своим долгом попрекнуть меня этим.
— Моя жена всех наших сыновей до трех лет кормила. Там уже мужики такие, а все требовали, — хохочет, сверкнув желтыми зубами.
Гид очень загорелый, поэтому, когда наше такси заезжает в тоннель или в тень густых крон деревьев, он почти что сливается с темной обивкой сиденья.
— Это не доказано, — зачем-то спорю, хотя, если бы у меня было молоко, я бы, конечно, кормила до потери пульса, но его не стало. Только я все равно чувствую свою вину. — И потом в садике вирусами болеют одинаково и искусственники, и молочные детки.
И тут откуда-то сзади слышится спокойный и очень четкий баритон Воронцова:
— Вообще-то, Кой прав! Грудное молоко кормящей женщины содержит антитела, которые могут бороться с инфекциями. Эти антитела находятся в нем все то время, пока мать продолжает кормить ребенка грудью. Опрометчиво переводить трехмесячного малыша на смесь только ради того, чтобы пощеголять в купальнике в Таиланде.
Его голос неимоверно бесит. Особенно неприятно слышать это именно от него, когда я знаю, что он может быть папашей моего ребенка.
Вот какое ему дело? Я аж хриплю от негодования, как будто у меня острый хронический бронхит. А уж закатываю глаза так далеко под веки, что едва могу выкатить их обратно. Хорошо хоть Светлана молчит, по всему видно, что дети вообще не ее тема.