– Хорошо помню совершеннолетие самого сквайра, – обратился к соседу по столу фермер Оклерат. – Видит бог, ну и весело же было в тот день! Эля выпили больше, чем сварили в поместье за два последних года. Да уж, старый сквайр не скупился на угощенье.
– А я отлично помню даже рождение нынешнего сквайра, – вступил в разговор сидевший напротив пожилой фермер. – Вот гульба-то тогда началась! И не очень-то давно это было, ведь нашему мистеру Грешему еще далеко до пятидесяти. Да, точно, хотя выглядит на все полсотни. Что и говорить, жизнь в Гримсбери изменилась (так местные жители называли поместье), изменилась к худшему, сосед Оклерат. Я-то скоро помру, даже не пытайтесь возражать, но после того, как больше полувека платил за свои акры фунт пятнадцать шиллингов, не думал, что придется платить фунт двадцать.
Примерно такие же разговоры велись и за другими столами. Наверняка они были совершенно иными в те дни, когда сквайр родился, когда достиг совершеннолетия и когда спустя два года появился на свет его сын. По каждому из этих поводов устраивались пышные сельские праздники, а сам сквайр не покидал гостей. В первом случае его носил на руках отец во главе целой вереницы нянек и кормилиц. Во втором случае он сам принимал активное участие во всех затеях и веселился от души, а каждый арендатор протискивался сквозь толпу на лужайку, чтобы взглянуть на леди Арабеллу, которая, как все уже знали, вскоре должна была переехать из родового замка Курси в Грешемсбери-хаус и стать их госпожой. А сейчас о леди Арабелле никто не думал и не вспоминал. В третьем случае Фрэнк Грешем-старший сам торжественно нес на руках своего сына, как когда-то отец нес его. В те дни он находился в зените гордости, и, хотя арендаторы шептались, что хозяин уже не так близок к ним, как прежде, что слишком проникся духом Де Курси, все равно он оставался их сквайром, господином, чьей воле они безропотно подчинялись. Старый сквайр уже умер; теперь все гордились новым хозяином – членом парламента – и, несмотря на некоторое высокомерие, его благородной женой. А теперь уже никто ими не гордился.
Фрэнк Грешем-старший прошелся среди гостей и возле каждого стола произнес несколько приветственных слов. В ответ арендаторы встали, поклонились и пожелали здоровья нынешнему сквайру, счастья молодому наследнику и процветания поместью Грешемсбери. И все же праздник тянулся уныло.
Чтобы отметить событие, на празднование прибыли и другие, более почетные гости, и все равно ни в самом особняке, ни в домах соседних мелкопоместных дворян такой толпы, как в дни семейных торжеств в былые годы, не собралось. Общество в Грешемсбери выглядело малочисленным и включало главным образом графиню Де Курси и ее свиту. Леди Арабелла по-прежнему всеми силами поддерживала тесную связь с замком Курси, очень часто туда ездила (мистер Грешем совершенно не возражал) и при каждой возможности брала с собой дочерей. Вот только в отношении двух старших девочек – Августы и Беатрис – непременно следовало недовольство мистера Грешема, а часто они и сами отказывались навещать тетушку, кузин и кузенов. Леди Арабелла гордилась сыном, хотя Фрэнка ни в коем случае нельзя было назвать ее любимым ребенком. И все же он был законным и общепризнанным наследником Грешемсбери, из чего леди Арабелла собиралась извлечь максимальную выгоду, к тому же рос ласковым, любящим мальчиком, перед которым растаяло бы сердце любой матери. Конечно, леди Арабелла искренне любила своего первенца, но испытывала нечто вроде разочарования, видя, что тот не в такой степени похож на Де Курси, как следовало бы. И все же родственное чувство оставалось неистребимым, а потому в день совершеннолетия ее светлость пригласила в поместье невестку в сопровождении молодых леди: Амелии, Александрины и прочих. Больше того, она не без труда уговорила снизойти до участия в празднике младших сыновей: как достопочтенного Джорджа, так и достопочтенного Джона. Сам граф Де Курси в это время пребывал при дворе – или сказал, что пребывал, а лорд Порлок – старший сын и наследник титула – в ответ на приглашение тетушки просто ответил, что не считает нужным утруждать себя родственными глупостями.
Приехали также Бейкеры, Бейтсоны и Джексоны. Все они жили неподалеку, так что вечером смогли вернуться домой. Разумеется, присутствовал и преподобный Калеб Ориел – священник, преданный принципам Высокой церкви, – вместе с красавицей сестрой Пейшенс Ориел. Прибыл мистер Йейтс Амблби – местный адвокат и агент в сфере недвижимости. Ну и, конечно, не обошлось без доктора Торна с его скромной, тихой юной племянницей мисс Мэри Торн.