Доктор откашлялся.
— Ведь его увидели только на следующее утро?
— Да. Он часто просиживал за работой целые ночи, и никто не удивлялся тому, что он не ложился спать.
Комиссар смолк и окутал себя облаком табачного дыма. Доктор Циммертюр думал. Раздумывая, он, как всегда, непрестанно гримасничал, а как интенсивно шла работа мысли именно сейчас, можно было судить по его гримасам, которые обратили в бегство двух посетителей, в этот момент как раз показавшихся в дверях.
— Вы правы, — пробормотал он наконец. — Классический случай. Такой же классический, как мой. Но я готов сжечь моих классиков, если я не… да, да, сожгу. А когда же будет произведен арест?
— Собственно говоря, он уже должен был быть произведен. Я только хотел предупредить вас и уверить в том, что ничто из сообщенного вами мне про вашу консультацию…
— Ах, не говорите об этом! Если мне не удастся то, что я хочу сделать, уверяю вас, что эта консультация была последней. Вы ничего не имеете против того, чтобы я пошел с вами туда?
Комиссар с удивлением посмотрел на него.
— Конечно нет, но…
— И пообещайте мне не предпринимать никаких шагов до тех пор, пока я не ознакомлюсь со всеми обстоятельствами. Это займет всего какой-нибудь час, а я предполагаю, что он, наверное, находится под надзором!
Хроот многозначительно кивнул головой.
— Ну конечно. Вы хотите настоять на своем, хотя то, что вы собираетесь сделать…
Доктор оборвал фразу, придав лицу обиженное выражение, противоречившее выражению его глаз, в которых вспыхнула искра пробудившейся надежды.
4
Вилла была приблизительно такой, какой ее представлял себе доктор: большое кирпичное здание — подражание голландскому ренессансу — с красными стенами и орнаментами из песчаника; остроконечную крышу дома срезывал купол — это была обсерватория. Так вот куда стекались со всех концов мира письма бедных, наивных или любопытных людей, письма с надеждой на помощь от Джеймса Фиц-Роя, письма, полные сомнений, упований, и — денежные переводы! Сюда стекались они, в знаменитый почтовый ящик 526! Каков был текст объявления, напечатанного в газетах всего мира, не стоящих на особенно высоком культурном уровне? «Хотите приподнять завесу будущего? Хотите знать, какие удачи ожидают вас, какие опасности и несчастья подстерегают вас на пути, — напишите сегодня же Джеймсу Фиц-Рою, почтовый ящик 526, Амстердам. Сообщите день и год вашего рождения, приложите три гульдена — больше ничего. Рука Джеймса Фиц-Роя подымет для вас эту завесу…». Равнодушный, наглый мошенник? Доктор всегда был такого мнения, пока молодой человек с тонкими чертами лица не назвал фамилии отца… А теперь отец лежал мертвым в своей обсерватории, а сын… Комиссар похлопал доктора по плечу.
— Вот что: прежде чем мы войдем туда, я покажу вам одну вещь, для того чтобы вы знали все обстоятельства этого дела. Что вы скажете об этом?
Он вынул клочок бумаги из своего бумажника. Это был вырванный листок из записной книжки. Поперек его крупным размашистым почерком было нацарапано следующее: «Звезды предсказывают мое соединение с бесконечностью уже сегодня ночью!»
Доктор внимательно прочел листок.
— Это его почерк?
— Возможно; но возможно также, что это грубая подделка. Каково ваше мнение? Ложный след или…
— Если это не так, — ответил доктор, — то остается только один вывод.
— Какой же?