У нее перехватило дыхание, она в испуге ждала, что Иона рассвирепеет. Но вместо проявлений ярости он спокойно и тихо спросил ее:
— И каким же будет мое предложение? Я имею право это знать?
— Я не знаю. Мне так и не пришло ничего в голову. Я просто хотела его успокоить, отогнать мрачные мысли и дать небольшую передышку. Я подумала, что, если вы будете за границей до конца недели, то до вашей встречи у него будет целая неделя спокойной жизни, жизни в надежде на скорое решение всех его проблем. Я хотела дать ему хоть малейшую возможность расслабиться и отдохнуть.
— Вам это удалось. Вчера он выглядел значительно лучше, не таким взволнованным и отягощенным заботами, как в прошлую субботу, — признал Иона. — Но вам лучше подробно, слово в слово, рассказать мне все, что вы передали ему якобы от моего имени.
— Я больше ничего не говорила, — ответила она. — В глазах отца зажглась искра надежды, но ценой этой зыбкой надежды была моя ложь. Я просто не смогла остановиться. Я убедила его в том, что вы не открыли мне сути самого предложения, но, каким бы оно ни было, вы были твердо убеждены, что в случае согласия отца оно решит все его проблемы.
— И он на это купился?
— Он сказал, что сам он не видит никакого конкретного выхода. Но если кому-то и удастся разрешить его проблемы, то этим человеком, скорее всего, станете только вы.
— И это все?
Прогулка незаметно подошла к концу, и они уже стояли у порога тетушкиного дома. Лидия задумалась, не упустила ли она чего-нибудь важного из разговора с отцом, но, вспомнив все до мелочей, она решительно замотала головой.
— Отец спросил меня еще раз, не обмолвились ли вы хоть словом, что именно вы собираетесь ему предложить. Я не сожалела о том, что солгала: я дала ему возможность хоть на что-то надеяться. Но я испугалась, прояви он чуть большую настойчивость, и дело бы кончилось плохо, одному господу известно, чего я могла наговорить.
— И вы решили на время исчезнуть.
— Да, я приехала к тетушке, — согласилась Лидия. В своих следующих словах она нисколько не сомневалась, поэтому произнесла их с полной уверенностью: — Я прошу меня простить, Иона. Я вела себя недостойно, если не сказать постыдно. Но наказание не заставит себя ждать. Я должна вернуться домой и рассказать отцу, какая лгунья его дочь, и тем самым лишить его даже иллюзорной надежды.
Принял ли Иона ее извинения, осталось для нее тайной. Он долго пребывал в глубокой задумчивости, и Лидии хотелось бы знать, чему были посвящены эти мысли.
— Потерпите пока и не признавайтесь ему ни в чем, — проинструктировал ее Иона.
— Вы что-то придумали? — с нетерпением спросила она. Сердце ее забилось сильнее. — Вы видите какой-то выход?
— Пусть это пока останется моей тайной, — оборвал он Лидию.
— Но вы что-то придумали?
— Потерпите немного, пожалуйста.
— Но… — старалась она изо всех сил вытащить из него правду. Но все ее усилия были тщетны. Она отступила с извинениями: — Вы на меня не сердитесь?
— Лидия, вы вынуждены были лгать не для себя и собственной выгоды, а для того, чтобы жизнь вашего отца казалась не такой уж невыносимой. — Она молча смотрела на него, удивляясь его чуткости и умению понять другого человека, а Иона, вдруг хитро улыбнувшись, спросил: — У меня есть небольшой шанс напроситься на чашечку чая до отъезда?
Они вошли в дом, и Лидия быстро приготовила чай. Ей никогда и в голову не могло прийти, что именно так она проведет эти выходные с Ионой.
— Мне пора ехать, я и так злоупотребил вашим гостеприимством, — сказал Иона, допивая чай и поднимаясь с места. Лидии хотелось, чтобы он остался с ней навсегда, но, возможно, у него было назначено свидание на вечер. И она безропотно поднялась, чтобы проводить его до двери. — Вы не будете возражать против моего присутствия на похоронах госпожи Гауф? — осведомился Иона.
— Ну, что вы… Вы и так много для нас сделали… — ответила Лидия, полагая, что она уже в неоплатном долгу перед ним.
— Вы стыдитесь моего общества? — спросил он неожиданно.
— Отчего же, вы вполне прилично выглядите, — ответила Лидия и ужасно обрадовалась, когда Иона рассмеялся в ответ.
Он стоял совсем близко и пристально смотрел в ее зеленые глаза.
— Постарайтесь не волноваться, я обязательно что-нибудь придумаю.
Она не отрывала от него зачарованных глаз, с ней творилось что-то необыкновенное. И Иона нежно обнял ее, словно другого выбора у него и не было, и поцеловал. Прикосновение его губ было таким нежным, таким незабываемым, таким дурманящим, что ноги словно стали ватными. Ей хотелось прильнуть к нему, ответить на его поцелуй, обнять и не отпускать от себя никогда.