Специальный агент Прайс услышала гудки пейджера у себя на поясе, подошла к ближайшему телефону, записала сообщение и вернулась к своей подопечной.
— Что, это действительно настолько важно? — спросила она наконец.
— Премия Ласкера считается самой престижной американской наградой в области медицины, — объяснил Катц, пока Кэти купалась в лучах славы и на неё с уважением взирали коллеги по работе. — Красивая маленькая статуэтка греческой крылатой Ники Самофракийской, по-моему, богини Победы. И чек на приличную сумму. Но самое главное состоит в том, что медицинская наука признала величину твоего вклада. Она действительно великолепный врач.
— Ну что ж, тогда это очень удачное совпадение. Я отвезу её домой, чтобы она успела переодеться, — заметила Прайс.
— Зачем?
— Ужин в Белом доме, — подмигнула она. — Её муж тоже отлично потрудился. — Насколько успешными были усилия Райана, останется тайной для всех — но не для агентов Секретной службы, для которых не существует секретов.
— Посол Уайтинг, я приношу вам, вашему правительству и всему американскому народу глубокие извинения за случившееся. Даю слово, что такого впредь не произойдёт. Хочу также дать слово, что люди, ответственные за это, понесут суровое наказание в соответствии с нашими законами, — закончил Кога с искренним, хотя и неловким достоинством.
— Господин премьер-министр, вашего слова достаточно для меня и для моего правительства. Мы приложим все силы, чтобы восстановить наши добрые отношения, — пообещал посол, глубоко тронутый искренностью Коги и одновременно жалея, как и многие другие, о том, что всего шесть недель назад Америка нанесла этому человеку столь тяжёлый удар. — Я немедленно передам ваши пожелания своему правительству. Обещаю, что реакция Америки будет в высшей степени благоприятной.
— Мне нужна ваша помощь, — настойчиво повторил Ямата.
— В чём она будет заключаться? — Чтобы отыскать Чанг Хансана, японскому промышленнику понадобился почти целый день, и вот теперь голос китайца был таким же холодным, как и его имя.
— Я могу вызвать сюда свой реактивный самолёт и вылететь прямо…
— На это могут посмотреть как на недружественный акт в отношениях между нашими странами. Нет, к сожалению, моё правительство не может согласиться с этим. — Идиот, подумал китаец. Неужели он не понимает, какова цена неудачи?
— Но ведь мы… мы союзники!
— Союзники? В чём? — удивлённо спросил Хуанг. — Вы — бизнесмен. Я — государственный деятель.
Разговор мог бы продолжаться так же бессмысленно ещё некоторое время, но дверь в кабинет Яматы распахнулась, и в сопровождении двух офицеров вошёл генерал Токикичи Арима.
— Мне нужно поговорить с вами, Ямата-сан, — бесстрастно произнёс генерал.
— Я перезвоню позже, — сказал промышленник и положил трубку. Он не знал, что его собеседник на другом конце провода дал указание своим подчинённым не соединять его впредь с Яматой. Впрочем, это все равно не имело бы значения.
— Слушаю. В чём дело? — бросил Ямата ледяным тоном. Ответ был таким же холодным.
— Мне приказано арестовать вас.
— Кем? — Лично премьер-министром Когой.
— По какому обвинению?
— Государственная измена.
Ямата с трудом перевёл дыхание. Он посмотрел на офицеров, стоявших теперь по обе стороны от генерала. В их глазах он не увидел сочувствия. Значит, всё кончено. Этим роботам дали приказ, но они не в состоянии понять побудившие его мотивы. Однако у них осталось, может быть, понятие чести.
— С вашего разрешения мне хотелось бы побыть несколько секунд одному. — Смысл такой просьбы был очевиден.
— Мне приказано доставить вас в Токио живым, — ответил Арима.
— Но…
— Извините, Ямата-сан, но вам не удастся таким образом уйти от наказания. — Генерал сделал жест, офицеры подошли к Ямате и защёлкнули на его кистях наручники.
— Токикичи, ты не можешь…
— Это мой долг. — Генералу было больно лишить своего… — друга? — возможности уйти из жизни с достоинством. Впрочем, разве они друзья? Нет. Но, даже несмотря на это, Арима чувствовал боль из-за того, что промышленнику не будет предоставлено право на искупление своих ошибок. Однако приказ премьер-министра был недвусмысленным и чётким. Ямату вывели из дома и доставили в полицейский участок рядом с официальной резиденцией генерала, которую он скоро покинет. Теперь в камере с промышленником будут постоянно находиться два офицера, чтобы не допустить попытки самоубийства.
Когда зазвонил телефон, всех изумило, что это был именно телефон, а не спутниковый аппарат Барроуза. Изабель Ореза подняла трубку, полагая, что ей звонят с работы. Затем она повернулась и сказала:
— Это вас, мистер Кларк.
— Спасибо. — Он взял трубку. — Слушаю.
— Джон, это Мэри-Пэт. Операция закончена. Возвращайся.
— Сохранять легенду?
— Да. Ты хорошо потрудился, Джон. Передай Дингу то же самое. — Раздался гудок прерванной связи. Заместитель директора ЦРУ по оперативной работе самым серьёзным образом нарушила правила безопасности, но на разговор потребовалось всего несколько секунд. Кроме того, звонок по обычному телефонному каналу показался Джону более официальным, чем по закрытой линии связи.
— Что случилось? — спросил Португалец.
— Нас отзывают домой.
— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил Динг. Кларк передал ему трубку.
— Позвони в аэропорт, скажи, что мы аккредитованные журналисты, и нам, может быть, предоставят места вне очереди. — Он повернулся к Орезе. — Португалец, окажи мне услугу — забудь, что встречался со мной, а?
Команду восприняли с радостью, хотя и не без удивления. «Теннесси» немедленно взяла курс на восток и увеличила скорость до пятнадцати узлов, оставаясь на большой глубине. В кают-компании собравшиеся офицеры продолжали разыгрывать своего армейского гостя, чем, впрочем, занимались и матросы в кубриках, подшучивая над солдатами.
— Теперь нам нужна метла, — произнёс старший механик после глубокого раздумья.
— Разве у нас на борту нет метлы? — спросил лейтенант Шоу.
— Каждой подводной лодке выдаётся метла, мистер Шоу. Вы плаваете достаточно долго, чтобы знать об этом, — незаметно подмигнул ему капитан третьего ранга Клаггетт.
— О чём это вы говорите, парни? — недоуменно поинтересовался армейский лейтенант. Он никак не мог понять, говорят офицеры всерьёз или шутят.
— Мы выпустили две торпеды, и каждая потопила вражескую подводную лодку, — объяснил механик. — Это означает, что мы начисто вымели море, а потому должны войти в Пирл-Харбор с метлой, привязанной к перископу. Такова морская традиция.
— Вы, водоплавающие, выкидываете самые странные штуки, — ответил одинокий офицер в пятнистом камуфляжном комбинезоне.
— А мы будем настаивать, чтобы японские вертолёты записали на наш боевой счёт? — спросил Шоу у своего капитана.
— Почему? Ведь их сбили мы, — возразил армейский лейтенант.
— Но «команчи», сбившие японцев, взлетали с нашей палубы! — напомнил морской офицер.
— Боже милосердный! — Подумать только, и все это за завтраком! Что ещё выкинут эти водоплавающие за ланчем?
Ужин был неофициальным, на жилом этаже Белого дома. Он состоял всего из пары блюд, правда, приготовленных с таким искусством, что сделали бы честь любому американскому ресторану.
— Насколько я понимаю, нужно начать с поздравлений, — заметил Роджер Дарлинг.
— О чём вы говорите? — Советник по национальной безопасности ещё не слышал последней новости.
— Видишь ли, Джек, я получила Ласкера, — сказала Кэти, сидевшая напротив.
— Ага, значит, в вашей семье оба сумели отличиться — и муж и жена, — заметил Эл Трент, поднимая бокал в торжественном тосте.
— А следующий тост я хочу произнести за тебя, Джек, — поднял бокал президент. — После всех неприятностей, которые выпали на мою долю из-за международных осложнений, вы спасли меня, и не только меня, мистер Райан. Примите мою искреннюю благодарность.
Джек кивнул, принимая поздравления, однако на этот раз он знал — что-то надвигается. Он достаточно долго прослужил в Белом доме, чтобы догадаться, что сейчас ему на голову обрушится тяжёлый мешок с песком. Проблема заключалась лишь в том, что он не знал, почему на него падает этот мешок.