С улицы доносились возбужденные голоса. Видно, аульчане только что узнали о приезде из столицы именитого земляка и теперь стекались отовсюду. Ты все недоумевал, по какой такой причине решил он приехать без помпы, без сопровождающих, так тихо, скромно, под покровом ночи? Все это неспроста, есть тут свой секрет. Но какой?
Неспокойно было на душе, и ты начал ходить по комнате, возбужденный и злой. Вспомнил опять Сары-Шаю. Вот уж если кто что и знает — так это он. В этом ты даже не сомневался. Обычно ты его из дому едва ли силком не спроваживал, а сегодня он, как назло, исчез... Где шляется?
На краю аула яростно залаяла собака. Вслед за ней всполошились другие, собачий лай нарастал, валом катился по улице. Лаяли с остервенением, злобно, будто преследовали ненароком забредшего в аул зверя. Вдруг послышался совсем рядом. Не успел ты оглянуться, как что-то грохнуло и дверь резко распахнулась. «Прочь! Прочь! Живодеры!..» — вопил Сары-Шая, вваливаясь в дом, все еще отбиваясь, отмахиваясь полами чапана, бледный, трясущийся от страха и злобы.
— Что стряслось?
— Это не аул, а псарня... расплодилось собак. Попомни мое слово, скоро вас всех живьем... сожрут! — Сары-Шая плюхнулся у двери. — Говорил же вам на... Предупреждал... Истреблять надо. Ну, теперь-то убедились, будете принимать решение правления?
— Шаке, очень кстати пришли, — впервые за много лет искренне сказал ты.
Сары-Шая насторожился. Сделал к тебе шаг, потом еще шажок, даже будто на цыпочки привстал, вытянулся, уставился на тебя желтыми кошачьими глазами — и смотрел не мигая, в упор. И наконец отвел взгляд, видимо соображая про себя что-то, злорадно хмыкнул. — Ах, вон оно что, дружок!.. Ждал, значит!
— Сюда, Шаке, сюда... присаживайтесь... — ты учтиво поддерживал родича под руку.
Но Сары-Шая строптивился, упрямо тянул в другую сторону.
— Где моя белоликая женеше? — громко воззвал гость.
— Чего орешь, дурень... будто тонешь?! Ребенка разбудишь!
— Здесь, значит? Ты, конечно, женеше, без ласковых слов своего деверя не принимаешь?
— Да ну тебя, оборотень!
— A-а? Что? — Сары-Шая, ловко сложив ноги, плюхнулся рядом со старухой и, достав из-за пазухи какую-то блестящую штуковину на шнурке, поднес ее ко рту.