Сия привлекательная современность выбиралась очень тщательно из-за камина, который бессовестно кичится своей древностью. Этот массивный очаг обрамлен темными мраморными колоннами, огромное мозаичное панно над ним доходит почти до потолка. Центральная панель выложена хрусталем и разноцветными камнями, простыми и полудрагоценными, которыми располагали те давно умершие ремесленники. Мрамор всех оттенков в совершенстве передает и живой румянец цветов, и свежую зелень листвы, и крапчатое золото. Есть камень дымчато-серый и блестящий голубой, густо-коричневый и тлеющий оранжевый. Вверху, в центре панно изображен Сэдрип в мантии яркой, как утреннее солнце, с ключами в руке, позади него — закрытая дверь в Иной мир. С одной стороны от Сэдрина стоит Полдрион со своим паромным шестом и протягивает руку в чернильных пятнах, требуя свою плату. С другой стороны в голубом одеянии и белой накидке с капюшоном стоит Рэпонин, подняв весы в безмолвном предупреждении. Под этими тремя строгими божествами дева Аримелин танцует во сне наслаждений, и в каждой линии ее белых каменных рук и алых юбок видно движение. Возле нее в простой тунике цвета тучной коричневой земли Острин протягивает хлеб и вино, а рядом стоит Дрианон, и вокруг ее ног прорастают пшеница и виноград. Она улыбается с материнским теплом, положив руку на выпирающий живот, и платье на ней золотое, цвета спелых колосьев. Все вместе обрамлено черным камнем, в нем кремовым мрамором выложены все символы богов, многочисленные фигурки животных, листья и инструменты.
Лицо сьера было таким же невозмутимым, как каменные лица богов, и казалось таким же веселым, как у Полдриона. Он занимал единственное кресло, тяжелый дубовый трон с высокой спинкой и балдахином. Возле него на табурете из красного дерева прямо сидел Камарл. По другую сторону трона стоял брат сьера, Фрезил. Он смотрел на всех сердито, а стоявший рядом Майред старательно подражал бесстрастию отца. У окна, выпрямив спину, сидел Темар, лицо — бледное, но в каждой его черточке видна решительность. Там же сидела Авила: руки пристойно сложены на коленях, лодыжки под юбками скрещены, на лице — никаких эмоций. Все мужчины Д'Олбриотов были одеты в спокойные зеленые цвета, Авила нарядилась в приглушенное голубое, а Темар был зловещей фигурой в сером, огромный сапфир на его пальце — единственный островок цвета, помимо ледяной голубизны его глаз.
Столли и Нейр застыли по бокам от узника, оба в мундирах, начищенных до блеска, хотя я видел, что воротник Столли безжалостно врезается в его толстую шею. Весь зал за их спинами заполняли присягнувшие и избранные, тут же толпилось и большинство младших эсквайров Имени. Напряженное ожидание висело в воздухе. Сверху доносилось шарканье ног: галерея, кольцом окружавшая верхнюю половину зала, тоже была полна. Многочисленные гости Дома собрались посмотреть, как сьер вершит правосудие от их Имени.
— Ты опоздал, — чуть слышно пробормотал Казуел, возникший подле меня.
— Что тут было? — выдохнул я.
— Нейр и Темар рассказывали, как его поймали. — Маг покачнулся на цыпочках, пытаясь что-то разглядеть из-за спины более высокого мужчины. Я взял его за локоть, и мы осторожно подвинулись, чтобы лучше видеть.
— Меня вызывали?
Не оказаться в нужный момент под рукой — это пятно для избранного.
Казуел покачал головой, но за шарканьем толпы я не расслышал его шепота. Говорил сьер.
— Тебя поймали внутри этих стен. Ты пришел сюда незваным. Ты ограбил нас, — звучал спокойный голос мессира. — Единственное, что может облегчить твое положение, это выдача сообщника и возвращение украденных вещей.
Руки пленника, закованные в наручники за спиной, дрожали.
— Это никак не возможно, мессир, — хрипло выдавил он, не поднимая головы.
Сьер скептически поднял брови.
— Тогда ты будешь повешен, и твою голову выставят на моей сторожке.
Дрожь пробежала по залу и галерее. Узник резко выпрямился, и цепи его загремели.
— Он может это сделать? — задохнулся Казуел.
— Может, если захочет. Он — сьер.
Но я был так же поражен, как все остальные. Придется спросить Мисталя, когда в последний раз какой-либо Глава Дома использовал свои древние права жизни и смерти, не считаясь с привилегией Собрания утверждать такие приговоры.
— Мы не оскверним святость праздника. Ты будешь повешен в первый день постлета. Аудиенция закончена.
Сьер кивнул, и Столли с Нейром схватили узника за локти. Когда они толкали вора к двери, у всех троих были одинаково ошеломленные лица. Зрители расступились, освобождая дорогу. Потом двери закрылись, и мы услышали бряцание цепей. Шок от приговора прошел, и узник стал бороться против своей участи.
Присягнувшие и избранные быстро ушли, возвращаясь к своим обязанностям, и эсквайры Имени торопливо оставляли палату, желая скорей обсудить этот неожиданный поворот событий. Я стоял и ждал. Эсквайр Камарл смотрел на меня, неудовольствие в его глазах смешивалось с разочарованием. Он молча поманил меня и Казуела и последовал за сьером в незатейливую дверь, спрятанную в панелях за камином. Фрезил с величавой учтивостью проводил в нее Авилу, а Майред сделал то же самое для Темара.
— Пошли, маг, — мрачно сказал я. — Нас вызывают для приватной головомойки.
Дверь вела в кабинет сьера, где вокруг большого стола были расставлены удобные мягкие кресла.
— Пожалуйста, садитесь. Райшед, где ты был? — спросил мессир без предисловий. В его голосе не слышалось злости, впрочем, сьер редко злился.
— У меня есть знакомые, которые могли бы помочь нам найти второго вора, — вежливо ответил я. — Я встретился и рассказал то немногое, что мы знаем, а затем попросил помощи.
Мессир посмотрел на меня немигающим взглядом.
— Тебе пора заново освоиться с жизнью в Тормейле, Райшед. Пожалуйста, используй свою инициативу, чтобы вносить предложения, но когда мы в подобной трясине, обговаривай каждый такой план со мной или Камарлом, прежде чем начать действовать. Избранный у всех на виду, он уже вышел из безымянных рядов присягнувших, и его действия будут замечены. Ты понимаешь?
— Простите, мессир. — Я покорно опустил взгляд.
— Нам нельзя совершать никаких промахов до окончания судебных разбирательств, — прорычал эсквайр Фрезил. — Каждый промах дает нашим противникам средство навредить нам.
— Поэтому того человека повесят? — Вместо твердого заявления у эсквайра Майрсда вышел робкий вопрос.
— Я вижу здесь две возможности. — Сьер погладил патину на бронзовом пресс-папье, изображавшем спящего кота, которое прижимало пачку писем. — Или его подбил на кражу кто-то враждебный нам и Келларину, или его наняли преступники, решившие, что все эти недавние нападения ослабили наш Дом. И в том, и в другом случае казнь вора послужит им ясным ответом.
Авила и Темар неуверенно переглянулись.
— А как насчет украденных артефактов? — осторожно спросила барышня.
Сьер пожал плечами.
— У него есть два дня и две ночи. Возможно, он еще согласится рассказать нам то, что знает.
— Вы отпустите его, если он расскажет? — озабоченно поинтересовался Темар.
— Вряд ли, — усмехнулся Фрезил. — Этот человек должен умереть, и точка.
— Тогда какой у него резон сотрудничать? — резко спросил Темар. — Думаете, он расскажет все в надежде на милосердие Сэдрина?
Майред хотел засмеяться, думая, что Д'Алсеннен говорит несерьезно, но когда понял, что он не шутит, торопливо прикрыл рукой мнимый кашель.