прикончил в честном поединке, на глазах полдюжины свидетелей. Случилось это в одном грязном
дешёвом трактире; в вонючей дыре, в которую забилась эта крыса… Дрался он отчаянно, но против
меня у него не было ни единого шанса… Я к тому времени уже через такой огонь прошёл… Потом
меня схватили опричники и хотели сразу убить, но выяснив, что я иноземец и близкий друг короля
Сигизмунда Августа, повели к царю. Я ничего не страшился. Напротив, меня одолевало
любопытство. О русском монархе я много слышал. Истории и рассказы были более чем
противоречивыми. А тут представилась возможность личной встречи. Я был не против. Впрочем, меня, естественно, никто и не спрашивал. Схватили, связали и потащили. Они ведь и не такие
беззакония учиняли. Виноват – не виноват, им всё равно. Могли и убить за косой взгляд. Никто им
не указ. Для них любой человек – дерьмо. Кроме царя, естественно.
На то время царь окончательно переселился в Александровскую слободу, во дворец,
обнесённый валом и рвом. Там было его волчье логово. Царь опасался мятежа. Дворец больше
походил на крепость, и во всём ощущалось военное положение.
Меня завели в мрачное полуподвальное помещение, где за большим грубым столом ужинал
отвратный худой жёлчноликий старик в простой рубахе. Жидкая, некогда чёрная борода сверкала
серебром от седины и жира, что стекал по тонким губам. Его маленькие глазки прямо-таки впились
в моё лицо, лишь только я вошёл.
Старик бросил недоеденный кусок мяса в тарелку, вытер руки об рубаху и скрипучим голосом
спросил:
«Кто таков?»
Я представился. Держался я спокойно, с достоинством.
Он спросил:
«Ты купца иноземного убил?»
Я принялся разъяснять, что никаким купцом он не был и что он страшный подлец и вполне
заслужил смерть.
19
«Не тебе, пёс, сие решать!» - проворчал старик, слегка повысив голос. А потом вдруг спросил:
«Жрать-то хочешь?»
И, не дожидаясь ответа, указал на стул подле себя. Я смиренно поблагодарил и присел на
указанное место.
«Бери, - сказал он, - любой приглянувшийся кусок. По-простому… Мясо хорошее, сочное, с
кровью… - Неожиданно он засмеялся. – Я тут давеча на Псков пошёл. Хотел стереть сей гнусный
град с лица земли. Эге… Подлый город, подлые людишки… Они знали, какая участь постигла
Новгород. Да. Когда я въезжал в город, подлый народ смиренно лежал ниц на голой земле, покорно
ждал, уповая на милость. Все. И холопы, и торговый люд, и бояре… Тут подбежал ко мне божий
человек и, пуская слюну, протянул мне кусок сырого мяса. Прости, говорю, мил человек, я не
голоден. А юродивый мне в ответ: людоед всегда голоден. Или ты, ирод, только человечинку
кушать любишь? – Старик опять засмеялся. – Ишь ты! Людоедом меня ругает. Пёсий сын… А ведь
я мученик, страдалец… - Он прикрыл глаза и стал проговаривать слова так, словно повторял
заученное напамять. - Тело моё изнемогло, дух болезнует, раны душевные и телесные умножились, и нет того, кто исцелил бы меня. Ждал я помощи, но не явился никто, кто поскорбел бы со мной, утешающих я не нашёл, заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь! – Он открыл глаза и
снова рассмеялся. – Иоанн долго не протянет».
Я молчал, ничего не понимая, а он продолжал говорить.
«Сколько лет ему на вид – шестьдесят-семьдесят? А на самом деле гораздо меньше. Тело
послужит ещё несколько лет. Пять или шесть… Больше Иоанн не сдюжит».
«Какой Иоанн?» - спросил я.
«Да этот! – и он постучал себя в грудь. – Вот этот! Царь!»
«А ты разве не царь?» - спрашиваю.
«Да ты что, сын, родного отца не признал?!»
Лицо его потемнело, брови насупились, а белки глаз налились кровью.
«Не узнал. Меня! Демона Асмодея! Князя инкубата и суккубата! Ближайшего соратника
Люцифера! Первого из семидесяти двух демонов, начальника шести легионов адских духов! В
далёком прошлом одного из самых приближённых к небесному престолу серафимов. Известного
смертным под именами: бес Енах, Захах, Аэшма-дэв, Заратос и Каблатос. Покровителя воинов, грабителей и убийц… Не признал?!»
Голос его гремел. И я, привыкший уже к отсутствию какого-либо страха перед чем-либо, сидел, объятый ужасом.
Затем, перейдя на шёпот, он наигранно печально произнёс:
«Вот она, сыновья плата за любовь и заботу родного отца».
«Что тебе от меня надо?»
«Мне ничего ни от кого не нужно. Я самодостаточен и горд. Мне вообще никто не нужен! Мы
просто поболтаем. По-семейному. Мне же тут не с кем словом перемолвиться. Так, чтобы
открыто».
«О чём нам говорить?» - спрашиваю.
«Тема не важна. Родственные души даже говоря о чём попало всегда находят общий язык. А
для беседы это главное».
«Я не люблю болтать ни о чём».
«Напрасно, это одна из самых занимательных тем. И точки соприкосновения не в словах, а в
говорящих».
«Зачем ты мучишь людей?»
«Ничего личного. Всего лишь служба».
«Я ухожу».
«От себя не уйдёшь».
«Надо же, даже демоны говорят очевидные вещи».
«Ты скажи-ка – как живёшь?»
«По-разному».
20
«А я вот, - говорит, - последние сто лет заскучал. Да и возраст даёт о себе знать. Мне ведь уже
восемьдесят восемь тысяч лет».
-
Погодите-ка… Демон жаловался на старость? Стало быть, он смертен?
-
«Ничто не вечно под луной».
-
И вы?
-
И я.
-
Гм… Что было дальше?
-
Когда?
-
Ну с вами, когда…
-
Да ничего, собственно. Поболтали. Выпили. И даже попели… И я ушёл.
-
И всё?
-
Вы как будто разочарованы?
-
Ну ещё бы! Ваша первая встреча с отцом, с демоном!
-
Нет, это как раз была наша вторая встреча.
-
А первая?
-
Первая встреча была куда более интересной и произошла при более драматичных
обстоятельствах.
-
Я слушаю.
-
Сейчас, подождите.
-
Жду.
-
Точно не хотите выпить? За компанию?
-
Нет, спасибо.
Запись 009
-
C чего бы мне начать? С кровавой авантюры горстки конкистадоров? Ну уж нет! Сперва
вас необходимо погрузить в атмосферу того времени и тех событий. А ещё лучше отмотать плёнку
моей памяти на много лет назад и в качестве предыстории поведать вам историю Нового Света. Не
спешите обвинять меня в пустозвонной тавтологии, мой друг. Вы же профи. Вы должны оценить в
этой примитивной игре слов красоту, изящество и смысл. Хотя нет, журналистам важно «что», а
«как» их мало волнует. Ну, ладно!
Итак. В августе одна тысяча четыреста девяносто второго года три небольшие каравеллы
вышли из гавани города Палос-де-ла-Фронтера и взяли курс на запад. Великая экспедиция, она же
великая авантюра, началась!
Что-то уловили? Пытаетесь навести резкость на размытые очертания знакомой информации?
Сейчас всё прояснится, лишь только я произнесу названия кораблей, а за ними и имя адмирала.
«Пинта», «Нинья» и «Санта-Мария». А возглавлял экспедицию одержимый безумной идеей и
жаждой наживы человек, известный нам под именем Христофора Колумба. Я не склонен
идеализировать знаменитого мореплавателя, но мне всегда было чуточку жаль этого несчастного
баловня судьбы. (Каков оксюморон! Несчастный баловень судьбы!) Ничему из того, о чём он
мечтал, не суждено было сбыться. Золота, которым он бредил, заразив своим бредом множество
алчных испанцев, включая королевскую чету, Колумб в Индии не нашёл, да и те земли, где он
мечтал разбогатеть, Индией не являлись. О чём он, кстати, никогда так и не узнал. Его заблуждение
не было развеяно до самого дня смерти. Умер он в нищете и бесславии. Хотя он, наверное, заслужил и то, и другое. Слишком уж циничный и прагматичный был тип. Вы не согласны?