– Что ты будешь делать, если трое одержимых на площади — это только начало?
Липкий страх вонзился в колдунью. Женщина в Белом вдруг оплыла, растеклась лужей белёсой слизи и набросилась на Жанну, пытаясь забраться в рот, забить нос, удушить, залить горло...
– Memento quia pulvis es[1], — прошептал бесплотный голос.
Крик её погас в стенах комнаты.
-- Ш-ш-ш, – чья-то рука лежала на лбу колдуньи, тёплая, живая. Тёмный силуэт слегка повернул голову, и Жанна узнала Эвена.
– Это ты, – облегчённо сказала она. – Мне... мне опять приснился кошмар.
Одеяло свалилось на пол. Жанна с трудом села, прижимая ладони к вискам. Эвен стоял рядом, опустившись на колено, и с тревогой глядел на неё.
– Я знаю, что это было, миледи, – сказал он. Жанна подняла глаза. – Вы спали и не-спали. Это somnolentus delirium, странствия сновидца. Разве вам ещё снится такое?
– Нет. – Жанна бросила быстрый взгляд в окно. Небо уже посветлело, хотя до восхода солнца было ещё далеко. – Когда-то снилось, но вот уже шесть лет как шевалье де Бриенн избавил меня от них. Тогда мне казалось, что навсегда.
И она знала, что Эвен ошибается, хоть и проявил вдруг знание латыни. Это не delirium – это чужая сущность, гость с той стороны коснулась её разума. Коснулась мимолётом, осторожно, но этого хватило, чтобы едва не свести Жанну с ума. Она высасывала силу колдунья, а взамен навевала эти жуткие сны. Женщина в Белом.
Вот только зачем ей разговаривать с жертвой и задавать вопросы?
Жанна плюхнулась обратно на подушки, не потрудившись даже прикрыться. Эвен поднялся и сел на кровать.
– Это опасно? – спросил он.
– Не знаю. Завтра я попытаюсь что-то сделать. Но... не сейчас.
Телохранитель обнял её. Жанна вздохнула, чувствуя, как само собой приходит ощущение защиты. Она уже задремала, когда стук в дверь рассеял все надежды на нормальный сон.
– Прощу прощения за ранний визит, – донёсся из-за двери голос Шарля. – Мессир Жан просит вас спуститься. Пришли англичане.
Нахлынувшая волна злости заставила Жанну высказать слова, услышав которые, эсквайр поспешил извиниться и уйти. Эвен поднялся.
– В этом городе выспаться вам не дадут, – сказал он.
Утро выдалось холодным и, поёживаясь, колдунья принялась одеваться. Эвен стоял рядом, уже готовый хоть сейчас отправляться в путь. Он всегда вставал засветло и, если делать было нечего, просто ждал около спящей Жанны, глядя на разгорающуюся зарю. Как сейчас.
– Помоги мне, – сказала колдунья. Эвен подал ей платье и застегнул пояс, затем накинул на плечи плащ с королевским гербом. Ритуал этот оставался неизменным с самого начала его службы. После плаща он перехватил и заколол волосы Жанны искусно выполненной серебряной розой, подал ей ножны, которые она тут же повесила на пояс. Полагаясь на помощь духов, Жанна меж тем не забывала и о хорошей стали, что уже спасало ей жизнь. И пусть сражалась она не очень хорошо, да и силой похвастаться не могла, всё же один кинжал лучше, чем никакого.
Для меча у неё был Эвен.
– Идём, – сказала она.
Солнечный рыцарь ждал её в том же кресле, словно никуда и не уходил. Жан был мрачен, постукивая пальцами по рукояти меча, и всё так же смотрел в окно.
– А ведь только ещё светает, – сказал он.
Посреди зала стоял английский рыцарь в доспехе, поверх которого спускался красный плащ с гербом. Шлем он держал в руках, и Жанна узнала вчерашнего одержимого. Мужчина изменился – теперь на его грубоватом лице была печать власти, а не хитрости. Хорсе ушёл, оставив вместо себя сэра Джона Уильямса, опытного, умелого рыцаря, привыкшего к сражениям, но прежде всего – человека. Сэр Джон уже переступил порог сорокалетия, но даже на вид силы в нём хватило бы, чтобы остановить бегущего жеребца.
– Изгоняющая, – он преклонил колено. – Моя жизнь – ваша жизнь.
– Оставьте это, мессир, – тихо сказала Жанна. Англичанин сумел её удивить. Колдунью редко благодарили за работу так.
– Я слышал, вы пойдёте осматривать место, где нас поймали тёмные силы, – сэр Джон Уильямс говорил, не поднимая головы. – Я пойду с вами и сейчас. Снаружи ждут мои люди.
– Думается, раз вы пришли без Чёрного Быка, он не очень-то хочет видеть вас в поисковом отряде, – проговорила Жанна.
– Именно так, миледи.
– Значит, обойдёмся сами. Встаньте, мессир Джон. Я не королева и не благородная, чтобы становиться передо мною на колени.
– Что с того? – рыцарь выпрямился. – Вы вернули мне разум. Изгнали дьявола, который засел в моей голове. Да будь вы хоть отлучённой от церкви еретичкой, разве могу я поступить иначе?