Теперь равнинные аулы один за другим прекращали военные действия и переходили на сторону противника. Тогда имам приказал своему сыну захватить аманатов[52] из всех чеченских аулов. Одновременно он сместил чеченских наибов, назначив на их место дагестанцев. После таких его шагов переход к русским принял массовый характер.
Но Шамиль все еще не терял надежды, фанатично продолжал верить в победу. Притесняя и унижая чеченцев, он в то же время не стеснялся обращаться к ним с нижайшими просьбами. Так, осенью он созвал всех чеченских военачальников и наиболее авторитетных проповедников-улемов на поляне у Шали, и обратился к ним со следующей речью:
— Не бойтесь русских! Из Ахулъго я сбежал к вам с семью товарищами и с вашей помощью стал грозным имамом. Не думайте, что я вас оставлю и скроюсь в горы! Нет, я умру здесь, на вашей земле! Храбрее и смелее вас нет народа в мире. Будьте спокойны и ничего не бойтесь. Русские тратят бесчетные деньги и губят сотни тысяч солдат, чтобы, как только будет завоевана ваша земля, брать вас в солдаты, а ваших жен заставить забыть обычаи. Они отберут у вас оружие и не позволят вам иметь даже ножи. Всех ваших почетных людей сошлют в Сибирь, и вы станете русскими мужиками. Подождите немного, и вы станете русскими мужиками. Подождите немного, и вы увидите, что будет после.
Вы жестоко раскаетесь, будете кусать себе пальцы, но ничем уже не поможешь…
Но долголетняя и изнурительная Кавказская война шла к своему неизбежному концу. Генералы действовали огнем и золотом.
В эти трудные дни шатоевский кади Суреп-Мулла явился к Евдокимову с изъявлением покорности всего Шатоевского общества. Генерал, в свою очередь, назначил его верховным правителем этого общества. А уже через день и старшина чантинцев Дуга пришел к Евдокимову с просьбой поддержать его группу против имама. Чечня разваливалась. И ее жгли теперь все, кому не лень. Сквозь огонь невиданного пожара в крепость Грозную прорвался раненый, в обгоревшей черкеске, наиб Батуко и сложил свое оружие к ногам Евдокимова. Генерал милостиво вернул ему оружие и оставил в звании наиба Шатоевского общества, а кадия Суреп-Муллу назначил судьей. Так генерал подкупил одного из способнейших чеченских командиров и поманил в свои сети остальных.
Наконец-то сбылись мечты Евдокимова. Его дипломатия — дипломатия подкупа, предательства, шпионажа и диверсии, проводимая им среди горцев, дала ожидаемые положительные результаты, а распри, возникшие между чеченцами и дагестанцами, лишь довершили дело. У Евдокимова один за другим появлялись чеченские наибы. Вслед за Батуко явился Сайдулла.
Явился не с пустыми руками. Он сам, не прибегая к помощи царского командования, поднял восстание против имама и привел к присяге более двадцати пяти аулов.
Евдокимов ликовал: самые смелые и способные чеченские наибы, включая Талгика, теперь были с ним. Он искренне почитал храбреца Сайдуллу и даже познакомил его с офицерами, которых он разбил в Урус-Мартане. Генерал поручил Сайдулле выкурить абреческую вольницу из лесов Фартанги и Ассы. Через месяц в лесах наступили спокойствие и тишина.
Обессилевшие чеченские аулы сдавались царским генералам. Но еще билось сердце этой долголетней войны: Ичкерия продолжала сражаться. Прорубая просеки, уничтожая леса и аулы, генерал Евдокимов продвигался в глубь Ичкерии.
1 апреля 1859 года после двухнедельной героической обороны пал аул Ведено — столица имамата. Барятинский объявил приказ по войскам:
"Господь Бог за великие труды и подвиги наши наградил нас победой, неодолимые доселе преграды пали. Ведено взят и завоеванная Чечня повергнута вся к стопам Великого Государя.
Слава генералу Евдокимову!
Спасибо храбрым сподвижникам его!"
В ознаменование победы над Чечней главнокомандующий приказал отсалютовать сто одним залпом из орудий Метехского замка.
Шамиль же не захотел расставаться с Чечней даже после падения Ведено и Дарго. Теперь он пригласил чеченцев в Эрсеной и в который уж раз обратился к ним с горячей речью:
— Чеченцы! Нет в мире мужественнее вас народа! Вы — светочь религии, опора мусульман! Вы восстановили ислам, после его упадка. Вы много пролили русской крови, пленили знатных гяуров. Сколько раз вы заставляли трепетать их сердца от страха. Знайте, что пока я буду жив, я ваш товарищ и постоянный гость. Ей-богу, я не уйду отсюда в горы, пока останется хоть одно дерево в Чечне!