Расплачиваясь, он спросил у официантки:
— Как вы думаете, получится из меня модель для журнального разворота?
— О, конечно! — Девушка с плохо скрываемым восхищением оглядела его фигуру. — А вы хотите попробовать?
— Да, наверное.
— Я уверена, что вас возьмут. Вы… Я никогда не встречала таких красивых мужчин… — Она покраснела и стала похожа на школьницу, пришедшую на первое свидание.
— У вас еще все впереди. — Мэтью легонько похлопал ее по плечу и направился к выходу.
Что ж, он по-прежнему пользуется успехом у женщин, несмотря на годы. Но это уже не приносит, как прежде, ни удовольствия, ни мгновений счастья. Собственное наслаждение перестает быть целью: хочется одарить радостью кого-то другого. Что это — старость или усталость от одиночества?
Раньше Мэтью не задумывался над жизненными проблемами, да их почти и не было. Все складывалось само собой, без его вмешательства, словно судьба вела за руку и указывала — вот здесь опасно, лучше обойти, а здесь можно ничего не опасаться, смело ступай и бери то, что плывет в руки, не отказывай себе ни в чем…
Ветер снова грубо толкнул в спину, из туч полетели редкие снежинки. До чего же неуютно в этом городе! Мэтью посмотрел на часы: еще слишком рано. В баре, куда он зашел, не было ни одного посетителя, и бармен казался удивленным: кто же пьет виски до полудня? Подавая бокал, он внимательно оглядел Мэтью с ног до головы, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Вы иностранец? — с любопытством спросил бармен.
— Почему вы так решили?
— Только туристы могут позволить себе начинать день с такого крепкого коктейля. — Он добродушно усмехнулся. — А нам приходится работать…
— Чтобы вечером позволить себе выпить виски, да? — продолжил за него Мэтью. — Вы правы, я англичанин.
— Никогда бы не подумал, — недоверчиво протянул бармен. — У вас внешность скорее итальянца или француза. Наверное, отбоя от женщин не знаете? — Он подмигнул и рассмеялся.
— Когда как…
Мэтью с трудом подавил растущее раздражение. Неужели любой человек, с которым он встречается, видит только красивое лицо? Это просто наказание — быть для окружающих манекеном с отличной фигурой, годным лишь на то, чтобы провести вместе пару ночей. Он давно, еще с колледжа, стал замечать завистливые взгляды сверстников. Поэтому и друзей у него почти не было: стоило Мэтью появиться на вечеринке, как взгляды всех девушек устремлялись к нему. А покинутые кавалеры сердито переговаривались между собой и в конце концов решали больше не приглашать «этого красавчика».
Потом, в университете, где Мэтью изучал медицину со специализацией по хирургии, история повторилась. Недружелюбные, а иногда откровенно злобные взгляды студентов, чьи возлюбленные предпочли бы провести время с Мэтью, тогда не ранили его, а наоборот, наполняли гордостью, как и полученное еще на первом курсе прозвище Казанова.
— Повторить? — Голос бармена вывел его из задумчивости. — Может, попробуете что-нибудь другое?
— Нет, пожалуй, достаточно. — Мэтью достал бумажник и расплатился. — Сдачи не надо.
Стрелки на часах, казалось, приклеились к циферблату и никак не хотели продвинуться хоть немного вперед. Если пройтись пешком, то это займет почти час. Заодно пары алкоголя выветрятся. Мэтью остановился у зеркального окна какого-то отеля и скептически осмотрел свое отражение. Не так уж плохо, правда, одежда не самая подходящая — узкие белые джинсы, облегающий черный свитер. Сойдет. Главное — произвести благоприятное впечатление, а там уж все пойдет само собой. Он нисколько не сомневался в успехе задуманного.
Мэтью волновало другое: как отреагирует на его появление Элис. Шестьдесят дней — это довольно долгий срок. Возможно, она давно забыла о той ночи в Риме, ночи, наполненной такой раскаленной страстью, что Мэтью не удивился бы, обнаружив утром ожоги на коже.
Он на мгновение закрыл глаза, вызывая в памяти образ Элис, обнаженной, с раскрасневшимся лицом и разметавшимися по плечам рыжевато-золотистыми волосами. Она отдавалась любви целиком, без остатка, и щедро дарила наслаждение. Ни с одной женщиной он не испытывал подобных сладостных ощущений и чувства полного растворения, когда уже не знаешь, где чье тело, когда дыхание становится общим, а окружающий мир перестает существовать…
Элис… Господи, они ведь были знакомы несколько лет, но сначала не воспринимали друг друга, как возможных любовников. Мэтью делал операцию бабушке Элис, Элизабет Пристли: тогда он еще работал в одной из лучших клиник Лондона и, несмотря на молодость, считался отличным специалистом, на прием к нему выстраивались очереди. Даже не верится, что это было всего пять лет назад. Интересно, решился бы Мэтью теперь взять скальпель в руки, если бы возникла такая необходимость? Он совсем не был в этом уверен. Для хирурга потеря практики равняется профессиональной смерти.