— Это уже не важно.
— Да что с тобой?
Он обнял ее за плечи и встряхнул, пытаясь привести в себя. Рыжая прядь скользнула по щеке, ресницы дрогнули, но лицо оставалось таким же равнодушным, словно на него наклеили маску.
— Пойдем.
Мэтью решительно взял Элис за руку, она безвольно подчинилась. Он испугался: его любимая женщина, еще недавно полная жизни, как будто превратилась в бледную тень. Они медленно шли по улице к отелю и молчали. Мэтью терялся в догадках, мучительно ища слова, которые разрушили бы эту ледяную стену, которая окружала Элис.
— Тебе необходимо вернуться домой. Мы можем улететь сегодня.
— Хорошо.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
Когда они поднялись в номер, Мэтью усадил ее на кровать и сел рядом. Его сердце разрывалось от боли: если бы Кэтрин оказалась где-нибудь рядом, он, наверное, просто уничтожил бы ее за то, что она сделала с собственной сестрой.
— Надо зайти к тебе за вещами. Где ты живешь?
Элис нехотя назвала адрес своего отеля.
— Отлично, сейчас мы заедем туда, соберем все и отправимся в аэропорт.
Мэтью не сиделось на месте, он шагал по комнате, искоса поглядывая на Элис. Она сидела, неподвижная, как статуэтка, сложив руки на коленях, и смотрела в одну точку, словно загипнотизированная.
Мэтью не выдержал. Он упал перед ней на колени, обхватил за талию и крепко прижал к себе.
— Девочка моя, моя бедная девочка, — сбивчиво шептал он. — Все хорошо, я здесь, я рядом, я люблю тебя.
Щеки Элис порозовели, она глубоко вздохнула и вдруг, словно мгновенно растаяла сковывавшая ее ледяная оболочка, разрыдалась.
— Ну-ну, тише, моя маленькая… Все уже позади.
— Нет! — Она вырвалась из его объятий и резко встала. — Я не могу!
— Что?
— Мне слишком тяжело тебя видеть после всего, что было, — прошептала она.
— Элис…
— Я вернусь домой, но только одна.
— А как же наш ребенок? О нем ты подумала? — Мэтью тоже вскочил, руки от волнения дрожали.
Элис покачала головой.
— Возможно, когда-нибудь потом я смогу с тобой встретиться, но не сейчас.
— Но ты ведь говорила, что любишь меня…
Она промолчала, и это молчание было красноречивей и страшней любых, пусть даже самых жестоких слов.
— Хорошо. — Мэтью потерянно кивнул. — Я буду ждать.
— Не стоит, — ответила Элис.
Самолет уже давно поднялся в небо и скрылся за облаками, провожающие разошлись. И лишь один стоял и, не отрываясь, смотрел в бесконечную синеву. Проходившие мимо с удивлением оглядывались на красивого мужчину с пронзительно зелеными глазами, замершего у большого, во всю стену окна с видом на летное поле. Меловая бледность заливала его искаженное страданием лицо, губы едва заметно шевелились, словно он говорил о чем-то с невидимым собеседником.
— Вам нужна помощь? — с тревогой спросила девушка, остановившаяся рядом.
— Нет, благодарю вас. — Мэтью попытался улыбнуться. — Не волнуйтесь, все в порядке.
— Вы уверены?
— Да, просто задумался.
Он кивнул и медленно направился к выходу. Вот и все. Конец. Элис улетела. До последней минуты он надеялся, что она передумает, вернется, обнимет его нежно и шепнет, что это был долгий кошмар, чья-то злая шутка. Но они простились, словно чужие друг другу, и Элис исчезла, смешалась с торопящимися на посадку людьми и не оставила после себя ничего, кроме горьких воспоминаний о прошлом, таком коротком счастье, разделенном на двоих.
Ни словом, ни жестом не подарила и тени надежды. Но неужели любовь, если она была настоящей, можно так легко разрушить? В мире достаточно людей, которым доставляет удовольствие ломать чужие жизни, и с этим ничего не поделаешь. Но надо быть выше и сильней, надо оберегать свое чувство, как огонек свечи на холодном ветру, чтобы оно не погасло.
Мэтью, оставшись в одиночестве, вдруг осознал, что больше у него ничего не осталось: Элис была единственным близким человеком, и с ее исчезновением дальнейшее существование просто теряло смысл. Ну что его ожидает впереди? Несколько десятков пустых и тоскливых лет, наполненных скукой и поиском развлечений?
А где-то будет жить его любимая женщина, которая постепенно забудет о нем, и его ребенок, который, возможно, вообще никогда не узнает, кем был его исчезнувший отец. От этой мысли стало страшно и холодно, словно будущая одинокая старость уже дохнула в лицо. Мэтью поежился и зашагал быстрей.
Раз уж все так случилось, надо найти в себе силы и идти дальше, даже если этого совсем не хочется. Он ведь еще молод, полон энергии и, в конце концов, он когда-то был отличным врачом. Мэтью взглянул на свои руки: вспомнят ли они величайшее искусство хирургии?