— Я принесу вам кофе, — ледяным тоном произносит Элеонора.
Вау! Она уже ревнует!
Наконец Максу удаётся усадить Луизу в кресло.
— Подумать только! — всхлипывает она. — Из–за меня погибли невинные люди! Зачем я не послушала вас, Максимильен! Вы опять оказались правы!
Макс сидит рядом с Луизой, гладит её по руке.
— Луиза, не расстраивайтесь! — утешаю я. — Просто люди оказались в неудачном месте в неудачное время! И вы тут ни при чём!
Мадам Робер, утирая слёзы платком, кивает.
— Хотя вы были одной из главных, кто заставил их туда пойти! — вдруг замечает Морис.
— Выходит, вы всё же виноваты! — делает вывод Елизавета.
Мадам Дюпле строго шикает на них.
Слёзы новым потоком текут из глаз мадам Робер.
Элеонор приносит ей кофе. Её лицо непроницаемо.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спрашивает Луизу муж.
— Уже лучше, — кивает она.
После чашечки кофе (от ужина она отказалась) мадам Робер при помощи мужа поднимается с кресла. Поблагодарив Дюпле за гостеприимство, они уходят.
Мы располагаемся в гостиной. Аппетит пропал окончательно.
— Папа, ты что–то хотел предложить нашему гостю, — вдруг напоминает Элеонора.
— Да, новый гарнитур со скидкой, — вяло шучу я.
Элеонора начинает обиженно дуться, Лизетта и ее брат Морис хихикают. Остальные встречают шутку с легкими улыбками.
— Нет, кое–что получше, — говорит столяр. — Мы настоятельно просим вас, мсье Робеспьер, остаться у нас в доме. У нас есть хорошая светлая комната, которую можем вам недорого сдать. Все мы будем очень рады, если вы согласитесь!
— Хорошая идея! — одобряю я. — Макс, ты как раз собирался сменить квартиру. Район Марэ явно не подходит для такого видного политика, как ты. А здесь, в центре, тебе будет удобно. К тому же Дюпле очень хорошие люди… а еще мы с тобой станем соседями!
Макса немного обескуражило это предложение. Он обещает подумать. На этом ужин заканчивается.
Я, Максимильен Робеспьер, приятно поражён гостеприимством семьи Дюпле. Меня проводили в приятную комнату с серо–голубыми обоями. Довольно уютно.
— Вам нравится? — робко спрашивает Элеонор.
— Да, очень! — благодарю я.
Девушка, мило улыбаясь, опускает глаза.
Елизавета прыгает на постель.
— Очень удобно! — сообщает она.
— Ага! — подтверждает её брат Морис, плюхаясь рядом.
— Макс, а ты мне обещал рассказать о втором пути расследования, — напоминает Светик.
— Расследования? — удивляется Элеонор.
Светик кратко пересказывает ей, о чём идёт речь.
— Интересно! — хором восклицают Морис и Елизавета.
Их глаза загораются огнём любопытства.
— Ужас! — хватается за голову Элеонор.
Два против одного. Я начинаю своё пояснение.
— Итак, версия — исчезновение Стефани Брион и смерть Жака Бриона связаны, — начинаю я. — Допустим Патрик Леруа. Работящий неглупый молодой человек, успешно ведущий дела, стремящийся войти в круг солидных буржуа. Всё он делает ради любимой! Но тут оказывается, что прошлое может помешать ему. Репутация — вещь важная. Риск велик, ели узнают о его службе Бриону.
— Но мне кажется, — рассуждает Светик, — о его службе Бриону уже знает пол-Парижа!
— Да, милая, — улыбаюсь я, — но ведь никто не знает, что именно делал Леруа для Жака Бриона. Если на неопределённые слухи люди могут закрыть глаза, то конкретные сообщения способны погубить любого!
Светлана кивает.
— Но у него может быть ещё один мотив, — добавляю я. — Допустим, Патрик Леруа не любит мадемуазель Стефани. Ему нужны её деньги. Он убивает Жака Бриона, чтобы состояние отца Стефани увеличилось… А потом увозит её. Возможно, она что–то видела, тогда её присутствие особенно нежелательно. Она может сболтнуть лишнее.
— Мадемуазель Мариэль говорила, что он не любит Стефани Брион, — вспоминает Светик. — Может, это просто её неприязнь?
— Возможно, — пожимаю я плечами, — сейчас ничего нельзя отрицать.
— А она сама! — вмешивается Морис. — Довольно подозрительная тётка!
— Да, мой друг, — соглашаюсь я, — с ней дело сложно. После смерти Жака Бриона она потеряла почти всё. Может, она решилась похитить мадемуазель Стефани, чтобы обменять у отца на солидную денежную сумму. Если так, то очень скоро старик узнает об этом.
— Но она могла убить Жака Бриона, надеясь получить его деньги, — замечает Светик, — она могла не знать об отсутствии завещания. А Стефани стала свидетельницей, она что–то видела!
— Возможно, — говорю я, — девушка могла и не понять, что заметила что–то важное. Или это был близкий ей человек…