— Я поспрашивал в округе, — он кривовато улыбнулся, — мне рассказали, что сейчас в вашем пансионе отдыхают самые титулованные девушки Англии. Сплошные герцогини, графини и баронессы…
В его голосе было что-то похожее на смущение. Я тряхнула головой и весело рассмеялась.
— Ну что вы! Я всего лишь дочь виконта и не планирую в ближайшем будущем менять титул и становиться, к примеру, герцогиней.
— Точно? — переспросил молодой человек, уголки губ дрогнули. — Обещаете?
— Обещаю! — торжественно произнесла я.
— Ловлю на слове, — заулыбался Роберт. Я зачарованно уставилась на преобразившееся лицо.
Открытый ясный взгляд притягивал, словно магнит. У него было умное подвижное лицо, высокий чистый лоб, широкие прямые брови и твердый подбородок с ямочкой. Его улыбка была самой доброй и искренней на свете. Серые глаза лучились теплотой и дружелюбием. В моем окружении никто так не улыбался. Мама чуточку поднимала уголки губ, не разжимая рта, папина улыбка и вовсе была похожа на саркастическую усмешку. А от улыбки Роберта мне самой хотелось улыбаться.
— Что вы сегодня будете рисовать? — поинтересовался он.
— Мне все равно, — ответила я, и вдруг непроизвольно вырвалось: — А может, мы просто поболтаем? Вы мне еще раз покажете Андромеду… На этот раз я постараюсь рассмотреть.
— Замечательное предложение! — улыбнулся молодой человек. — Астрономия — мой конек, я могу говорить о звездах часами…
— Отлично! — улыбнулась я. — Показывайте, я вся внимание!
Мы с Робертом стали встречаться каждый вечер. Просто удивительно, как быстро я научилась изворачиваться и сочинять небылицы. Я, считавшая себя самой честной и искренней девушкой на свете, бессовестно врала компаньонке, что «у меня солнечный удар, лягу пораньше», «я накупалась и устала», «я буду читать в спальне, нужно повторить упражнение по французскому языку», «хочу написать письмо родителям»… И прочее, и прочее. А сама запирала спальню изнутри и выбиралась по балконам и террасам в сад.
Иногда прийти не получалось. Тогда я предупреждала Роберта запиской, приколотой к шипам розового куста, росшего у ограды. У нас был свой тайный код: если я приду — рисовала на клочке бумаги распущенную розу, если не смогу — закрытый бутон.
Однажды Роберт пытался показать мне созвездие Кассиопеи. Но у него ничего не получалось, так как очень неудобно было ориентироваться по его руке, просунутой через решетку забора.
— Нет, мне это уже надоело! — ругнулся он и поднялся на ноги. — Отвернитесь, мисс София.
Я удивленно наблюдала за ним снизу, сидя на земле. Что он задумал? Мужчина принялся стягивать с себя рубашку. Я смутилась и опустила голову. Через минуту до меня донесся плеск — Роберт огибал ограду вплавь, по воде. Я сидела, не смея поднять глаза.
— Я уже оделся, отомрите, мисс, — произнес Роберт насмешливо. Я подняла голову. Он стоял рядом, с волос капала вода, одежда была чуть влажной, ведь он натянул ее на мокрое тело. Роберт уселся рядом со мной и продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, словно ничего особого не произошло. Сначала я смущалась, ощущая волнующее мужское присутствие так близко. Но потом увлеклась и через десять минут уже и забыла, что нужно испытывать неловкость и стеснение.
С этого дня он каждый раз встречал меня с моей стороны ограды.
Роберту было двадцать два. Он был единственным сыном приходского священника из Суффолка. С детства увлекался механикой и физикой. В пятнадцать лет самостоятельно смастерил велосипед. И ни разу не усомнился, какую профессию выбрать в жизни.
До чего же интересно он рассказывал! Самый обычный камушек на его ладони обретал увлекательную историю и свою собственную жизнь, от рождения в недрах земли до появления в его руке. Мне казалось, что Роберт — прирожденный педагог, и ученики должны обожать его. Он забывал обо всем, страстно описывая паровую машину, толкающую поезд, механические повозки и большие мощные телескопы, в которые можно увидеть Венеру и Марс. Его лицо дышало восторженностью и азартом. Он заражал своим пылом, и я внимала каждому слову, подпадая под его мощное обаяние.
— Вы бы слышали проповеди моего отца по воскресеньям! — смеялся Роберт. — Вот кто настоящий оратор!
— Вы талантом пошли в отца, — отвечала я. — Никогда не хотели стать священником?
— Нет, — задумчиво ответил мужчина, — всегда хотел быть инженером, физиком или геологом.
— Наверное, я слишком материалист, — добавил Роберт через некоторое время.