Скажу больше. Самую жизнь свою они проживали с конца до начала, определяя при самом рождении весь будущий срок этой жизни. Таким образом, они говорили о младенце, что ему, к примеру, семьдесят восемь лет, разумея, что семьдесят восемь лет ему жить осталось; а о старце — что он достиг возраста одного года… Все это до крайней степени умудряло древних жителей Дарфара и делало их чрезвычайно ценными союзниками для умелого некроманта.
Моя мумия была велика ростом, бела — следовательно, хорошо вымочена в щелоке, — и почти без блеска на коже, что ясно указывало на высокое качество бальзамирования. Я приступил к заклинаниям. У меня были заготовлены различные снадобья, среди которых самыми простыми были мышиная моча, разведенная в уксусе, и кошачье сало, смешанное с амброй и толченой стружкой красного дерева. Я произнес положенные заклинания на семи мертвых языках.
И вот мои труды увенчались блистательным результатом. Скажу тебе правду, я едва не умер, когда увидел, как моя мумия зашевелилась, разлепила губы и медленно открыла глаза. Наконец я собрался с духом и обратился к мертвецу на его родном языке, произнося слова от конца речи к ее началу:
— ! Мире нашем в сна вечного из восставшего тебя приветствовать я рад безмерно.
Услышав это, мумия некоторое время рассматривала меня как бы в изумлении. А затем спросила, так хрипло и невнятно, что я едва мог разобрать:
— Что тебе нужно?
От радости я не сразу осознал, что мумия разговаривает со мной на грубом, но вполне обыденном наречии. Однако это была настоящая мумия, пустое тело, чей мозг, желудок и прочие внутренности помещались отдельно, в алебастровых сосудах, и за ненадобностью хранились у меня в кладовой вместе с сухарями.
Я поблагодарил мумию за то, что она соблаговолила ожить, и принялся задавать ей различные вопросы — о Дарфаре, о Стигии, о королях, ценах на рынке, о недавнем прошлом и о возможном будущем. На все это мумия давала вполне приемлемые и разумные ответы.
А я умащал ее тело, читал ей заклинания и рассказывал различные истории. Надо сознаться, что больше всего моя мумия полюбила скабрезные анекдоты, так что я, к великому удивлению соседей, зачастил в веселое заведение одной госпожи, где этими историями меня потчевали весь вечер и добрую половину ночи.
Тем временем оживший мертвец вещал и прорицал. Многое из сказанного им сбывалось до мельчайших подробностей. Ко мне начали ходить люди — за советом, за знаниями. Я не открывал им лица волшебного моего помощника, сохраняя его за занавесом, но несмотря на эту меру предосторожности, вскоре уже весь город знал, что я завладел мумией и сумел заручиться дружбой давно умершего человека.
Окончилась моя нищета. Я выкупил проданный было родительский дом, начал баловать себя яствами, а для мумии приобретал ценные благовония, которые она охотно обоняла. В конце концов мои бывшие товарищи, привыкшие презирать и жалеть меня как неудачника, преисполнились великой зависти и предприняли попытку ввергнуть меня в прежнее мое плачевное состояние. Особенно один из них выказывал сугубое упорство. Однажды он проник в мой дом, пока меня не было, и завел с мумией долгую беседу. Поначалу малословная, мумия отвечала назойливому гостю, неохотно, но тот сумел ее раззадорить. Он курил для нее благовонные палочки, подносил к носу умершего бокал, с вином, льстил, забыв о совести, и в конце концов моя мумия разговорилась и проболталась.
Никогда при жизни своей не был мудрец-вещун владыкой, ученым или жрецом какого-либо божества. Более того, эта мумия представляла собой настоящую фальшивку.
Предприимчивые торговцы, взявшие с меня такие большие деньги, подобрали по дороге в Дарфар труп умершего раба, сварили его в смоле, затем выбелили в щелоке и продали как нечто древнее.
Это разоблачение могло бы окончательно погубить меня, если бы не одно обстоятельство: все прорицания фальшивой мумии' были абсолютно истинными. Бывший раб слишком хорошо знал людей, их слабости и побудительные мотивы, чтобы ошибаться, предрекая им то одно, то другое. Кроме того он обладал завидным здравым смыслом и не утратил этого свойства и после своей смерти.
И все же оставаться в городе после этого разоблачения было для меня немыслимо. Поэтому я забрал с собой мумию, несколько книг, кое-какие инструменты для наблюдения за звездами и поселился здесь, в тиши и уединении.
— Кстати, меня звали Грес, — подал голос мертвец, заснувший было под лавкой.
Конан брезгливо подобрал ноги.
— Мне это все не нравится, — пробормотал он. — Пойду-ка я спать на свежий воздух. Благодарю тебя, Бульнес, за гостеприимство, но ночевать под одной крышей с разговаривающим мертвецом мне почему-то не хочется.
С этими словами он забрал одеяло из верблюжьей шерсти, принадлежавшее Гирадо, и выбрался из хижины.
Бульнес проводил его глазами.
— Видишь, — обратился он к Гирадо, — как относятся ко мне все обыкновенные люди!
— Конан — не вполне обыкновенный чело век, — возразил Гирадо. — Он великий воин и великий простец. Он из тех, кто разит, не раздумывая, и так же не раздумывая приходит на помощь. Но больше всего, как мне кажется, он любит свободу и деньги.
— Что ж, таких людей я тоже встречал, — задумчиво молвил Бульнес.
— Этот парень завоюет королевство, — подала голос мумия бывшего раба.
— Что? — обернулись к Гресу Бульнес и Гирадо.
— То, что я сказал. — Оживший мертвец зевнул и сел на полу, потирая глаза. — От него пахнет королевской властью. Он случайно не рожден королями?
— По-моему, нет, — сказал Гирадо. — В противном случае он бы об этом обмолвился.
— Говорю вам, этот парень еще станет владыкой, — упрямо повторила мумия. — Таково мое предсказание. Я редко ошибаюсь.
— Что ж, я передам ему твое мнение, — обещал Гирадо. И снова заговорил с Бульнесом: — В Стигии, пока ты пребывал в уединении, случилась беда. Точнее, она случится, если мы не остановим могущественную магу по имени Мутэмэнет. Не встречалась ли тебе эта женщина в ту пору, когда ты изучал искусство некромантии?
— Лично я с ней никогда не виделся, — ответил Бульнес. — Но того, что я о ней слышал, оказалось довольно, чтобы отбить всякую охоту иметь с нею дело.
— Я не стану рассказывать тебе всего, — проговорил Гирадо. — Это долго и опасно. Возможно, у нее везде есть невидимые соглядатаи. Когда имеешь дело с магой, никогда не знаешь, чего ожидать.
— Говори основное, — сказал Бульнес. — Я постараюсь помочь тебе.
— Где-то здесь, в горах, обитает второй отшельник — дракон Мемфис.
— Я знаю его, — просто отозвался Бульнес. Мумия со вздохом растянулась на полу. Слышно было, как хрустят ее суставы.
— Чаще всего он бродит по горам, обернувшись дряхленьким старичком, — продолжал Бульнес. — Если ты не обладаешь магическим зрением, тебе ни за что не угадать в этом немощном старце могучего дракона с серебряным телом сверкающими клыками. Он умен, очень умен и обладает своеобразным чувством юмора.
— Совсем как Конан, — хмыкнул Гирадо. — Вот уж у кого крайне своеобразное представление о смешном.
Бульнес попытался пригладить непослушные вихры у себя на голове, однако это ему не удалось. Оставив всякую попытку привести в порядок волосы, он принялся теребить мочку уха.
— Если тебе повезет, ты встретишь его завтра. Недавно мы видели его гуляющим возле пещеры Хрустального бога.
— Это еще что? — нахмурился Гирадо.
— Одна пещера, — туманно пояснил Бульнес. — Идите дальше на север, до дерева, разбитого молнией. Вы увидите его издалека. Это огромный ствол, перекрученный и черный от давнего удара. Говорят, что на самом деле это вовсе не дерево, а древний великан, который повздорил с громовержцем и за это был им наказан… Справа от убитого дерева будет вход в эту пещеру…