Единственным, что мешало герцогу наслаждаться жизнью, было упрямство барона Людвига, не желавшего изменять королю и признавать власть Оттона. Барон правил северной частью острова, гористой и отрезанной от побережья. Его дружина была немногочисленной, но храброй и отлично обученной. И хотя барон не мог захватить замок и порт, но и герцог не имел возможности выбить врага из его высокогорной твердыни. Стражники Оттона, более многочисленные и лучше вооружённые, чем баронские воины, больше любили пить вино и выбивать ренту из беззащитных крестьян, чем карабкаться по склонам ущелий и подставляться под стрелы. Поэтому между Оттоном и Людвигом годами тлела вялотекущая затяжная война. Баронские отряды время от времени устраивали дерзкие вылазки во владения герцога. А тот выставлял заставы на тропах, разорял лесные деревеньки, жители которых поддерживали барона, и безуспешно пытался подкупить кого-нибудь из людей Людвига.
Этими делами герцог Оттон Заатанский и был озабочен более всего, пока однажды, проезжая по городу, не заметил Гатану. Выяснив, кто она и где живёт, старый сластолюбец вознамерился сделать её своей наложницей. Девушке чудом удалось выскользнуть из его сморщенных цепких лап благодаря помощи ловкого купца Титуса и родственников Хло, недавно перебравшихся в Заату из затерянного в джунглях селения. Посодействовало её спасению и то, что герцог ещё немного прислушивался к магам Огня, трое из которых жили в его замке. Склонить изменника к возвращению под сень миртанского престола они даже и не пытались, чтобы не лишиться собственных голов. Но время от времени им удавалось удерживать Оттона от наиболее вопиющих из задуманных им злодейств.
В итоге этой драмы Гатана стала женой купца Титуса, к которому не испытывала никаких чувств, кроме, разве что, благодарности. Нельзя сказать, чтобы Грош, прозванный так за прижимистость, плохо с ней обращался. Но и душевной теплоты между супругами не было. Чтобы избежать мести со стороны герцога, Титус был вынужден больше года жить на своём когге вместе с женой, проводя всё время в плаваниях. На Заатан он заходил лишь изредка, чтобы совершить необходимые торговые сделки, повидать друзей и родных. Хло, искренне привязавшаяся к Гатане, не захотела с ней расставаться. Она, конечно, прекрасно понимала, что не ровня родовитой варрантке по социальному положению. Какие бы несчастья не сваливались на прекрасную дочь пустыни, она оставалась представительницей одного из знатнейших родов своей страны. Поэтому Хло обрадовалась, когда Гатана уговорила Титуса нанять её в качестве служанки. Купец, несмотря на прижимистость, не смог отказать молодой жене. Тем более что жалование новая служанка запросила более чем скромное.
Все эти подробности Рен узнал не от Хло, а от моряков из команды "Заатана". За недолгое время, проведённое в пиратском лагере на берегу Питхорма, парни стали относиться к Морскому Дракону с большим доверием. Было у него такое свойство — располагать к себе людей.
— Что, так и будешь стоять, как истукан? — вывел Рена из краткой задумчивости голос Хло. — Ты что-то хотел сказать?
— Я? Нет… Ничего, — смешался молодой пират. — То есть, хотел спросить, где Рагдар, Удан и Сегорн…
— А почему ты ищешь их здесь? — вскинула брови девушка в притворном возмущении. — Они, как обычно, дрыхнут в своей хижине. Неужели ты думаешь, что госпожа решила поселить их у себя?
— Нет-нет… Что ты! С-спасибо… — покраснел Рен.
Развернувшись на пятках, он бросился к хижине моряков. Едва он успел сделать несколько торопливых шагов, навстречу, позёвывая, вышел из хижины Удан.
— О, Рен! Привет. Куда это ты в такую рань? — приветствовал он пирата.
— За вами. Вы ещё не передумали поступать под начало Грега?
— Он согласился нас взять? — возникла из-за плеча Удана голова Рагдара.
Оба этих парня были южане, как в Миртане обычно называли жителей Южных островов. Было им лет под тридцать. Крепкие смуглые торсы, жилистые руки и увесистые кулаки свидетельствовали о привычке к труду и драке. Рагдар происходил из какого-то островного племени. Лицо его украшала татуировка не менее затейливая, чем у Аллигатора Джека, а голова была гладко выбрита. Удан же был из числа "омиртанившихся" островитян. Узоров на его щеках не было, зато он носил короткую стрижку и маленькую бородку клинышком.
Пока Рен наслаждался созерцанием радостного изумления, изобразившегося на смуглых физиономиях будущих пиратов, из хижины выбрался Сегорн. Он раздвинул плечами приятелей, на ходу собирая в пучок на затылке длинные светлые волосы. Лицо его было хмурым и заспанным.