— А вот поясни-ка, Ермил, — улучив удобный по его мнению момент, решил выловить из головы засевшую неотвязную мысль Игорь. — А вот недалеко от хутора, прямо у дороги, крест стоит… Старый такой, толстый.
— Ну, стоит и стоит, — пожал плечами Ермил, отчего-то покосившись на внезапно зардевшуюся хозяйку. — Вкопали хорошо, вот и стоит, не падает…
— Это-то понятно, — отмахнулся Игорь, — но он странный какой-то… Зачем там петли ременные на концах?
— Ишь, да ты остроглазый… — в голосе Ермила смешалось удивление и неудовольствие. — Да это так… по делу висят. Ну, там если грешки кое-какие… У некоторых… Особливо по молодому делу… В общем, для слабого полу презумпция!
От очередного умного слова хозяйка покраснела еще пуще и двинулась, словно бы выйти из-за стола, но Ермил ловко ушел от темы креста:
— Ты лучше скажи, как это тебя к нам, на Верховень-озеро занесло?
— Понимаете ли, я ученый… Лингвист и филолог. Руны искал старые, спрашивал… В дела старой веры не лезу, вы не беспокойтесь, просто…
— Мы и не беспокоимся, — усмехнулась борода Ермила, оставив настороженными глаза. — Паче того, что старой Веры нету! Есть истинная и прочие. Ну, не об том я тебя спросил, филолог ты аль геолог… И чего ищешь — это дело твое, человечье. Как сюда попал-то?
— По карте глянул, надо было, как потом я подумал, налево свернуть, а меня направо чего-то потянуло, проехал всего ничего, потом хряснуло что-то в моторе, и вот…
— Карта, это хорошо. Умная небось карта, столичная… — то ли смеялся, то ли просто поддерживал разговор хозяин. — Из Москвы оно все видать… и повороты всякие…
После третьего стопаря, который Игорь принял на грудь уже куда смелее, они быстро, но весьма обстоятельно решили сразу несколько важнейших вопросов: вправду ли Игорь Евгеньевич настоящий профессор лингвистики и можно ли после такого открытия называть его просто Игорем, какая рыба ловится на протоках возле Верховень-озера, какой нынче урожай на ягоду будет, и зачем этим клятым «мириканцам» тот самый Иран…
От Ирана вернулись к рыбе, и Ермил пообещал на зорьке показать ему тропку к той самой протоке, где налимы «во-от такие!». А коль повезет, то и сазана взять можно! Когда пошло разведение рук в стороны и воспоминания, каких, кто сазанов да сомов, где и когда вытаскивал, хозяйка убедилась, что посиделки идут в правильном направлении и незаметно оставила мужчин одних.
x x x— Марковна, лихорадка тебя задери, — не зло, но осуждающе выговаривала Ермилина хозяйка соседке, сухой и всклокоченной женщине непонятного возраста. — Какого ты опять к Дашутке прицепилась? Весь хутор гудит, ну как будто тебе дегтем ворота мазанули… Чего взъелась, спрашиваю? Чего на крест девку повела?
— Отстань, Петровна, — устало говорил та, теребя концы серого платка. — Мое дело за ней глядеть. Вот и гляжу, как умею.
— Твое-то — твое, а вот славу пронесут зазря! Вона, гость пришлый, и тот про крест расспрашивает! А вдруг проверка какая? Беду накличешь… Чужих нам только не хватало… Сколько девочке дала-то?
— Да всего дюжину выстегнула, расшумелись тут! Больше ничо не успела. Девочку нашли… Молодайка тугозадая! Для Дашки дюжина кнутами — что горох об стенку. Даже не взвыла ни разочка!
— А тебе надо, чтобы каждый раз дуром орала? Зря ты так к ней…
— Ой, молчи хоть ты уж, Петровна… Твой все мозги прогрыз — не тронь да не тронь… будто евоная дочка… Да хоть и евоная, сколь надо будет, столько и стегаю! И весь сказ! Так Ермилу своему и скажи! И гостю тоже! Будут тут еще чужаки всякие со своим уставом… — начала кипятиться Марковна, и хозяйка Ермила поняла, что толку опять не добьешься. Только хуже сделаешь, все той же Дашутке… А дочка она Ермилу или нет — то Богу видно… Своих-то не привелось…
Вздохнула и вернулась в дом.
x x xИгорь не поленился сбегать на двор к «крузеру» за моднючим спиннингом, вызвав независтливое уважение хозяина набором всяких разных блесен. И опять же ненароком, но ловко свернул на оборванную тему:
— Так я насчет того креста так и не понял…
— А тебе и не надо, — махнул рукой Ермил. — Наши знают, и ладно.
— А может и вовсе спрашивать не надо? Вы скажите, а то может я чего задеваю…
— Ну, ты не медведь, заденешь — выживу, — ухмыльнулся Ермил. — А про крест… Иной раз девок да баб молодых к нему ставят. Нравоучать…
— Это как? — наконец-то перехватило спазмом понимания грудь и знакомо отозвалось в висках: «Вот оно! Нашел!»
— Как, как… постегать… как еще… Не по-домашнему, а чтоб знатно, при важном грешке! — Ермил многозначительно воздел палец и внезапно подмигнул: — Моя-то вон как подхватилась, когда ты про крестный правеж спросил… Э-эх, было дело, да быльем поросло, уже не гневаюсь!