Решаюсь и нежно, очень невесомо прикасаюсь губами к твоей шее. Низачем, просто так, чтобы показать, как же сильно я тебя люблю - до ровного сердцебиения, спокойного дыхания и нирваны в душе, когда я сижу у тебя на коленях.
Ты все-таки забавный. Иногда ты умеешь подстраиваться и полностью дополнять. Совершенно инстинктивно целую тебя в макушку, чуть морщась от непослушных прядей, которые лезут в нос:
- Не хочешь взять шоколад? - почему-то становится важно, чтобы ты выпил его.
Я собираюсь уже встать с колен, но вовремя вспоминаю о палочке и аккуратно призываю к себе чашку. У меня до сих пор сохранился рефлекс оберегать все ковры, поверхности и стены в доме от возможных загрязнений, и чашки я всегда держу очень твердо и строго вертикально. Пью шоколад и прикрываю глаза от удовольствия:
- Северус, как у тебя так получается? Я же вроде бы то же самое делаю... ты - волшебник.
Да, тот самый, в чей мир я так стремился и попал.
Усмехаюсь и стираю оставшийся на твоей верхней губе шоколад:
- Точность пропорций и строгий расчет времени.
Я вздыхаю. Несмотря даже на присмотр тети Петуньи, я так и не смог научиться следить за жидкостями. Приготовить еду - это легко, а вот запоминать, когда что-то закипит и сейчас вот-вот надо снимать, я никогда не чувствую. Зато у тебя это получается отменно, и поэтому я допиваю свой шоколад с оттенком сожаления.
- Если у тебя что-то не получается, грусть - бессмысленно, - я осторожно приподнимаю твое лицо за подбородок и смотрю в глаза. - Тем более, в тех вещах, где опыт - очень серьезный козырь. Если будешь внимательно ошибаться, найдешь нужную комбинацию.
- Внимательно ошибаться... так только ты умеешь, - ворчу я и смотрю в твои бесконечные, бескрайние, полные тепла и любви, но открытые только для меня обсидиановые глаза. Я очень люблю смотреть на тебя, тщетно пытаясь сдержать подергивающиеся уголки своих губ, и в итоге все-таки расплываясь в этой ребячливой улыбке. Но я ничего никогда не могу поделать со своей любовью, перехлестывающей через край.
- Ребенок... - я вздыхаю, в который раз смиряясь с этим фактом. Едва заметно прижимаю тебя к себе и касаюсь губами шеи у тебя за ухом, вслушиваясь в твой пульс. - Не умеешь - учись. Это тебе понадобится не только при приготовлении шоколада, - я призываю плед, чувствуя, что ты начинаешь замерзать, и укрываю нас в маленькую серую пещеру.
- Я стараюсь, - неловко улыбаюсь и обнимаю тебя за шею, так нежно и любяще, что я сам начинаю терять от этого последние остатки рассудка. Быть рядом с тобой для меня - величайшее счастье, и вовсе не потому, что когда-то кто-то там еще до моего рождения был тебе близок, пусть даже это была мама. Нет, я счастлив, потому что ты меня полюбил, когда я влюбился. Ты тот человек, который призывает плед, когда мне холодно, который поит горячим шоколадом и глинтвейном зимой, который принял меня со всеми моими торчащими вихрами и острыми коленками. Ты человек, который помог мне пройти Войну, и который разрешил мне побыть ребенком еще несколько лет взамен тех, потерянных. И я люблю тебя... я так люблю, что целую тебя в шею еще и еще.
На втором десятке невесомых поцелуев я усмехаюсь:
- Оригинальный метод согревания? - я поглаживаю тебя по спине, пересчитывая позвонки и раздумывая о том, стоит ли уже переходить в спальню, или нас хватит еще на некоторое время покоя.
- Нет, я просто не знаю, как еще показать тебе, что я тебя очень-очень люблю, - я слегка смущаюсь и тут же забываю об этом, довольно мурча от твоих поглаживаний. У тебя очень ласковые и сильные руки, уж я-то знаю - ведь это просто восхитительно, чувствовать твои прикосновения. Особенно в спальне, конечно.
Задумчиво протягиваю руку за своей чашкой шоколада и делаю глоток:
- Это видно, даже если не присматриваться, - я усаживаю тебя немного удобней и откидываю голову на спинку кресла. - Через неделю начинаются каникулы, поэтому ближайшие дни я буду занят.
- Я знаю, - чуть грустнею и прижимаюсь к тебе.
- Ты ничего не можешь с этим поделать. Тем более, что после этого ты опять получишь меня на некоторое время в течении целых дней, - я поглаживаю тебя по волосам.
Поднимаю на тебя глаза и осторожно целую в подбородок, а потом начинаю рисовать на твоей груди кончиком пальца. Я знаю, что ты не очень любишь, когда я так делаю, и поэтому прикасаюсь как можно легче. Каждую секунду твоей постоянной занятости я буду думать о тебе и автоматически делать только то, что одобришь ты, а еще буду готовить дом к тому, что ты приедешь на пару недель - как морально, так и физически. Нет, правда, к твоему нашествию на это царство книг и спокойного уюта — хотя и слегка беспорядочного, - нужно быть готовым не только мне, но и самим книгам, пледам, камину... всему. Но я счастлив тому, что ты даешь мне возможность тебе помогать, быть рядом и вообще...