- Почему? - нет, я вовсе не согласен на перемирие, но узнать, почему, мне действительно нужно. Чтобы разработать дальнейшую стратегию.
- Просто они мне не нравятся, - я откидываюсь на спинку и прикрываю глаза.
- Чем? - я кладу голову тебе на грудь и вздыхаю. Вот теперь запал точно пропал: сидеть слишком удобно, уютно и тепло. Я вообще люблю тебя, представляешь? Да, вот такую вот Америку я открыл только что. Очень люблю. И хочу любоваться тогда, когда захочу, а не тогда, когда ты соизволишь явиться домой уставший и не выспавшийся.
Нет, не пойми неправильно: я тебя любым люблю. Вообще любым. Хоть в маске Пожирателя Смерти.
Но иногда я тебя еще и хочу, а тогда твоя усталость мне не нравится, потому что я начинаю тебе сочувствовать и хлопотать вокруг тебя, как самая настоящая женушка.
А я парень, молодой парень. И я очень хочу тебя... очень часто. Поэтому мне и нужна твоя фотография.
- Своей неестественностью и фальшью, - машинально запускаю пальцы тебе в волосы, поглаживая непослушные вихры.
- И что, для тебя любовь ко мне - это неестественность и фальшь? - я искренне возмущаюсь, но тон у меня уже более спокойный: твои пальцы слишком ласковые, чтобы я когда-либо мог устоять перед этими нежными прикосновениями. - Северус, ну пойми же ты, я же по тебе ужасно скучаю. Хорошо, днем я могу забить себе все время зельями, но ночами-то одиноко...
- Используй воображение, если тебе так нужна картинка.
- Ну Северус... - я тяжело вздыхаю и поднимаю на тебя глаза. - Ты издеваешься.
Качаю головой:
- И не думал.
- Издеваешься, - я трусь щекой о колючую - дурацкую, дурацкую! - мантию, которая скрывает от меня твою гладкую кожу и нежные... нет, вот о твоих сосках мне лучше вообще не думать. Тем более в контексте нашей беседы. - Я хочу, чтобы у меня была хотя бы одна наша фотография. Ну тебе что, так трудно?
- И что ты так вцепился в этот образчик лицемерия?
- Не лицемерия. Я же не хочу постановочную фотографию, я хочу, чтобы мы оба улыбнулись. Ну мы же любим друг друга, почему мы не можем улыбнуться один раз именно в тот момент, когда щелкнет затвор? - я целую тебя в шею и смотрю в глаза. Да, это запрещенный прием, но я им пользуюсь.
Вздыхаю:
- Потому что я не намерен улыбаться тебе в присутствии постороннего человека.
- Ну Северус, ну все же и так знают, что мы вместе... что тебе стоит?
- Знать и видеть - вещи разные.
- Ну Северус...
- Я уже долгие годы ношу это имя.
- Прекрати. Я прошу всего лишь об одной небольшой фотографии, и вообще... - я обиженно встаю с твоих колен и вздергиваю подбородок в манере Герми. - Я пошел в спальню. Спать, - гордо ухожу в означенную комнату, чтобы свернуться там в клубочек под одеялом и начать сопеть и тихо-тихо ронять маленькие слезы. Иногда. В перерывах между бурчанием и всхлипываниями.
Я спокойно вздыхаю и возвращаюсь к книге, машинально начиная мысленно отсчитывать минуты до твоего возможного возвращения.
Иногда после таких сцен я возвращаюсь в гостиную и демонстративно сажусь на расстоянии от тебя. Но сегодня я действительно задет и обижен: ты впервые отказал мне в такой мелочи. Я искренне не понимаю, что происходит, и это меня раздражает, но еще больше - обижает.
Когда времени набегает на полчаса, а строчка с шестого прочтения не встает на нужное место в голове, я поднимаюсь и иду в спальню, где невольно усмехаюсь. Ты так забавно и по-детски ведешь себя, даже несмотря на то, что живешь со мной достаточно продолжительное время. Если не знать, что за чудовище притаилось под одеялом, тихо бурча, можно было бы подумать, что в доме завелся кот. Очень большой и обидчивый.
Подойдя к кровати, ложусь и притягиваю тебя к себе, не спеша, впрочем, вынимать тебя из-под одеяла.
Я чувствую твое объятие, и мне становится чуточку лучше, хоть я и понимаю умом, что на самом деле ты не согласишься на то, о чем я тебя прошу. Поэтому я не хочу вылезать из своего кокона, а только крепче хватаюсь за одеяло и продолжаю что-то бурчать.
И все равно я люблю тебя.
Хмыкаю:
- Я все равно тебя не слышу, а разговоры с собой - верный признак шизофрении, - задумчиво рассматриваю твой силуэт под одеялом.
- Я не с собой. Я жалуюсь Судьбе на такого непримиримого фотоненавистника, - мстительно проговариваю я, высовываясь из-под одеяла.
- Она тебя услышит и без слов, - усмехаюсь. - Хочешь фотографию - думай, как сделать ее без фотографа, - усмешка становится все лукавей, но тебе ведь нравится, когда я даю тебе выход и иду на уступки.