Что же такое обнаружил Лоренцо Пощечина Дьявола, раз от него пришлось с такой скоростью избавиться? — думала Инджи, проходя под деревьями. Стелла бежала рядом, а Александр чуть опередил их. И почему женщина без лица вынуждена оставаться в задней комнате под стучащей на крыше черепицей? Зачем ангел заточил ее туда? Или это сделал генерал? А может, весь город вовлечен в эту тайну, а теперь они сплетничают о ней, Инджи Фридландер, наивной городской девчонке?
Может, они смеются над ней из-за опущенных занавесок, когда она идет по Дороге Изгнания, эти люди, столько перенесшие еще до того, как она появилась на свет, эти работники в полях, которые стоят, опершись на лопаты, когда она проходит мимо, люди на веранде адвоката Писториуса, или голые ребятишки, которые плещутся в Запруде Лэмпэк и влезают на стенку, чтобы посмотреть, как идет Инджи. Походка Инджи не выдавала ее мыслей. Она махала ребятишкам, резвившимся у плотины; она махала людям на веранде магазина, собравшимся там бесцельно и лениво, в стороне от мух и пыльных облаков от редко проезжающих мимо машин; она кивала клиентам адвоката Писториуса на его веранде; она улыбалась ребятишкам за школьным забором, которые то ли здоровались с ней, то ли насмехались над ней — этого она не знала. Инджи была уверена только в одном: ей необходимо убраться отсюда на день-другой; все это становилось для нее чересчур; она не в состоянии больше переносить безмолвие; она в одиночестве извлекает наружу всю скорбь прошлого — скорбь, которую люди пытаются игнорировать, чтобы выжить.
А она была сторонним наблюдателем; она задавала слишком много вопросов; и она чувствовала, что эти люди выталкивают ее отсюда прочь, насмехаются над ней.
Может, она просто слишком устала и слишком озабочена всем, что успела узнать; может, ей просто необходимо передохнуть и разобраться во всем. Да только Инджи знала, что ее душа хочет свободно воспарить над утесами, как один из змеев Джонти, непокорная ветрам, смеясь, потому что ангел коснулся ее, даже если в тот миг он был встревожен и очень спешил.
Когда стал виден дом Джонти, а тропа в высокой зеленой траве сузилась, Инджи ускорила шаг. Она уже решила, что скажет ему. Я и есть женщина без лица, скажет она. Это не Гвен Писториус, это я, Инджи Фридландер. Я предчувствую сама себя; это я не могу убежать отсюда, потому что я здесь в ловушке, как и все вы. А вы все уже знаете это, правда? Поэтому и смеетесь мне вслед, и сплетничаете обо мне?
Но когда она увидела Джонти, полирующего Спотыкающегося Водяного, такого занятого и деловитого на своей стремянке, она проглотила все загодя приготовленные слова и поздоровалась с ним так, словно у нее не было ни единой заботы.
— Привет, Джонти! Чудесный день, правда?
Псы кинулись к скульптуре, привлеченные запахом коровьей мочи. Александр поднял лапу и пометил Спотыкающегося Водяного, а Инджи и Джонти смотрели на него и смеялись. Стелла, напрягая заднюю часть туловища, побежала к ароннику и погадила там, словно подтверждала, что ей очень нравится такая прогулка, а лилии кивал# ей головами.
— Да, так как же насчет Бабули Сиелы Педи? — спросила Инджи у мэра Гудвилла Молоя. Этот вопрос преследовал ее, и уйти без ответа оказалось просто невозможно. Мэр сидел напротив, за современным письменным столом, а в углу кабинета стоял новый национальный флаг. Дверь в зал заседаний была открыта, Инджи нет-нет, да и смотрела на скромные стулья и столы. Однако было видно, что кабинет мэра недавно обновляли: фиолетового цвета ковер с длинным ворсом, офисный стул самого современного дизайна, портреты на стенах в новых рамах.
— Вы просто-таки встали на след моей бабушки, верно? — засмеялся мэр. Он добавил ей в чай молока и жестом показал, чтобы она взяла свою чашку. — И я слышал, мисс, что покупка Спотыкающегося Водяного не очень-то продвигается.
— Верно, — кивнула Инджи. — Зато я столько всего узнала про Йерсоненд!
Он сделал глоток кофе и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Не стоит верить во все байки — вы ведь понимаете это, мисс Фридландер?
— Вы мне это уже говорили.
— Да, я все забываю, что вы девушка городская и всегда настороже по отношению к своим человеческим собратьям!
— И к политикам вроде вас! — поддразнила его Инджи. Мэр засмеялся и поставил чашку на блюдце.