Над подоконниками показались головы, глаза уставились на монеты, блестевшие на земле в отсветах костра. Собака, видимо, учуяла запах бычьей крови, оставшейся на монетах после того, как Писториус подержал их в руках, вышла из дверей и подошла понюхать. Из-за хижины вылетел камень, попал собаке в бок, и она с визгом убежала.
— На нас кровь, потому что мы зарезали для вас быка, — крикнул Писториус. — Мы не убийцы, мы солдаты Южно-африканской республики. Президент жив. Он на корабле, плывет в Европу. Мы пришли с миром. Мы устали. Боже, неужели вы не видите, на что мы похожи?
Сиела выглянула первая. Да, это была будущая Бабуля Сиела Педи. В том нежном возрасте она оказалась самой решительной. Красавицей она не была, но так и лучилась любопытством и духом приключений — это стало ясно сразу же, едва она выглянула из-за двери. Потом она пулей вылетела наружу и упала на четвереньки, чтобы как можно быстрее схватить золотые монеты. Пламя костра играло на ее красивых ногах и сильном теле, на лукавой улыбке, которую она бросила изнуренным мужчинам — и тут же скрылась в доме.
Воцарилась тишина. Из двери, в которой исчезла Сиела, вышел старик. Пожалуй, он не в лучшей форме, чем мы, подумал Писториус; человек, которого лечит солнце и эта суровая страна, здесь, на границе, где кхоса, кои, саны и белые пионеры сошлись в ничьей.
— Почему ты бросил нам деньги? — Он держал в руке два фунта.
— Мы одиноки. Нам нужна соль. Нам надоело есть неприправленное мясо. Мы очень долго едем. Мы хотим знать новости о войне.
Писториус замолчал и подумал: мой ли голос умоляет? Его люди подошли поближе.
— Мы не собираемся причинять вам зло. Если бы мы хотели, могли бы перестрелять вас давным-давно. Нас семеро вооруженных мужчин. — В домах послышалось бормотание. — Мы могли бы подкрасться и убить вас ночью.
Тогда, один за другим, стали появляться жители. Они подбирали мясо и вешали его на ветки дерева — пока собаки не сожрали. Кто-то уже резал мясо на куски, на угли положили решетку. Старик подошел к Писториусу.
— Давно ли вы в пути, фельдкорнет?
— Восемь трудных месяцев.
— А что у вас в повозке?
— Этого я тебе сказать не могу.
— Мы слыхали, это тело президента, забальзамированное.
— Чушь!
— Люди также говорят, что вы везете отрубленные правые кисти детишек, умерших в британских концентрационных лагерях. Что вы везете их руки королеве, как доказательство.
— Это правда, — ответил фельдкорнет Писториус, не отводя взгляда от груди Сиелы, поправлявшей решетку. — Это засоленные ручки детишек, умерших в лагере Уинбурга. Мир не верит нам, когда мы говорим, что женщины и дети мрут, как мухи, в концентрационных лагерях Китченера. Мы попросили пятерых матерей отдать нам правые ручки их умерших детей, прежде чем они похоронит их. Мы отвезем ручки в Англию. Корабль ждет.
— Это повозка судьбы, — задумчиво пробормотал старик, изучая Писториуса сощуренными глазами. — А у тебя, со всем моим уважением, рыжая борода дьявола.
— Мы измучены, — отозвался Писториус.
Что-то в нем умерло во время скитаний по бесконечным равнинам и в этом горном мире, где они оказались в ловушке; он понимал, что восемь долгих месяцев были только началом, впереди их ждут еще большие трудности. Кроме того, он не знал, что происходит на войне, где сейчас жены и дети его людей, не разрушили ли британские войска до основания их фермы.
Старик еще немного посмотрел на него, потом предложил ему пива, а чуть позже — кусок мяса.
— Извини, соли у нас нет, — сказал он.
Тут-то оно и случилось, то, из-за чего все произошло. Пока Писториус ел, он заметил, что один из его людей взялся за пистолет. Самый невинный жест, солдат просто придвигал свое верное оружие поближе. Но это увидела какая-то женщина, решила, что это начало резни, и пронзительно завизжала. Солдат не имел в виду ничего плохого, но как только женщина завизжала, один из молодых жителей поселка выхватил из-за бочонка старый маузер. Он уже вскочил на ноги, и тут один из людей Писториуса выстрелил ему в лоб — аккуратная красная дырочка. Глаза юноши закатились, и он с удивленным видом и покорным вздохом повалился в пыль лицом вниз.
Писториус инстинктивно выхватил свой пистолет и взвел курок. Его и его людей выбрали именно из-за молниеносных рефлексов в затруднительном положении. Он мгновенно оценил ситуацию, увидел, что никто в него не целится, и выстрелил в воздух.