Наконец, тот факт, что Милл-хауз фигурировал в происшествии в метро, единодушно был признан простым совпадением и забыт широкой публикой.
Я, однако, не была так уверена, что это совпадение. Несомненно, я была пристрастна, ведь несчастный случай в метро был моей собственной тайной; но и помимо этого мне казалось, что существует связь между двумя происшествиями. В каждом из них принимал участие человек в коричневом костюме, человек с загорелым лицом, очевидно англичанин, живший за границей; были также другие соображения. Эти самые соображения и заставили меня сделать то, что я про себя называла решительным шагом. Я пошла в Скотленд-Ярд и потребовала провести меня к тому, кто занимался случаем в Милл-хаузе. Моя просьба была понята не сразу, и сначала я попала в отделение, которое занимается потерянными зонтиками. Но в конце концов я была введена в маленькую комнату и представлена детективу, инспектору Модоусу. Инспектор Модоус был маленьким человеком с рыжеватой бородой и, как я быстро поняла, очень раздражительным. Его помощник, тоже в штатском, сидел в углу.
– Здравствуйте, – сказала я нервно.
– Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Как я понял, вы хотите сообщить нам что-то, имеющее ценность для нас. – Его тон, казалось мне, не допускал, что я знала что-то действительно ценное. Меня это немного раздражало.
– Вы, конечно, знаете о человеке, погибшем в метро. Человеке, у которого в кармане был ордер на осмотр того самого дома в Марлоу?
– Вы мисс Беденфельд, которая давала показания при следствии? Действительно, у этого человека был ордер. Многие люди имеют такие ордера, только они не погибают при таких обстоятельствах.
Я собиралась с мыслями.
– Вы не находите странным, что у него не оказалось никакого билета?
– Простейшая вещь – потерять свой билет. Со мной самим это случалось неоднократно.
– И у него не было денег.
– У него было найдено немного мелочи в карманах брюк.
– Но без бумажника.
– Некоторые люди не носят бумажника и записной книжки.
Я пошла по другому пути.
– Вам не кажется странным, что доктор не откликнулся на вызов полиции?
– Очень вероятно, что он, занятый своими медицинскими делами, не читает газет. Возможно, он совсем забыл об этом случае.
– Ну, инспектор, вы ничего не хотите считать странным, – сказала я насколько могла мягко.
– Я склонен думать, что вам слишком нравится это слово. Иные леди слишком романтичны. Я понимаю их страсть к тайнам и тому подобным вещам, Но так как я деловой человек…
Я поняла намек и поднялась. Человек в углу подал голос.
– Быть может, мисс изложит нам свои соображения по этому вопросу, инспектор?
Инспектор как будто не возражал.
– Давайте, мисс Беденфельд, выкладывайте и не обижайтесь. Вы задавали вопросы и намекали на что-то. Говорите прямо, что у вас в голове.
Во мне боролись чувство оскорбленного достоинства и переполнявшее меня желание изложить свою теорию. В результате оскорбленное достоинство было положено на лопатки.
– Вы говорили на следствии, что уверены в том, что это не было самоубийство? – начал сам инспектор.
– Да, я абсолютно уверена в этом. Мужчина был чем-то сильно напуган. Что испугало его? Конечно, не я.
Но кто-то мог быть на платформе сзади меня, кто-то, кого он узнал.
– Вы же не видели никого?
– Не видела, – согласилась я. – Я не поворачивала головы. Затем, когда тело было поднято с рельсов, какой-то человек вышел вперед, говоря, что он доктор.
– Ничего не вижу в этом необычного, – сказал инспектор сухо.
– Но он не доктор.
– Что?
– Он не доктор, – повторила я.
– Откуда вы можете это знать, мисс Беденфельд?
– На этот вопрос трудно точно ответить. Я работала в госпитале во время войны и видела, как доктора обращались с трупами. У них выработалась какая-то профессиональная грубость, которой у него не было. Кроме того, ни один доктор не слушает сердце с правой стороны.
– А он сделал это?
– Да, я заметила это не сразу, но почувствовала какую-то неестественность. Я повторила все его движения дома и поняла, что казалось мне неестественным.
– Хм, – сказал инспектор. Он медленно потянулся за пером и бумагой.
– Обхватив руками верхнюю часть тела, он имел возможность вынуть из карманов убитого все, что хотел.
– Мне это не кажется очень правдоподобным, – сказал инспектор. – Ну, хорошо, можете вы его описать?
– Это был высокий и широкоплечий человек. На нем были темное пальто, черные ботинки, шляпа-котелок. Осталось упомянуть только о темной бороде и очках с золотым ободком.