Полковник замолчал. Раздались возгласы удивления, посыпались вопросы. Казалось, что-то привлекло внимание мисс Беденфельд, она вдруг резко повернулась в своем кресле. Я тоже повернулся. В дверях стоял мой новый секретарь Рейберн. Несмотря на загар, его лицо было бледно, как будто он только что побывал на том свете.
Рассказ Райса, очевидно, глубоко взволновал его. Почувствовав на себе наши взгляды, он резко повернулся и исчез.
– Вы знаете, кто он? – спросила меня Анна Беденфельд.
– Мой новый секретарь, – объяснил я ей, – мистер Рейберн. Он был все время нездоров.
Она начала играть хлебом на своем подносе.
– Он давно уже ваш секретарь?
– Не особенно, – сказал я осторожно.
Но осторожность бесполезна, когда имеешь дело с женщиной. Чем вы сдержаннее, тем она агрессивнее. Анна Беденфельд не чувствовала никакого стеснения.
– Как долго? – спросила она прямо.
– Ну, я взял его как раз перед самым отплытием, Один мой старый друг рекомендовал его.
Она ничего больше не сказала и погрузилась в задумчивое молчание.
Я повернулся к Райсу, решив, что, пожалуй, наступила моя очередь проявить интерес к его истории.
– Кто же ближайший родственник сэра Лоуренса, Райс? Вы знаете его?
– Я должен его знать, – отвечал он с улыбкой. – Это я.
Глава 14
Я решила, что пора кому-нибудь довериться. До сих пор я действовала совершенно самостоятельно и была даже этим довольна. Теперь все вдруг изменилось. Я перестала верить в собственную оценку людей, и впервые чувство одиночества переполнило меня. Карнавал был в разгаре. Все еще в своем цыганском одеянии я села на край скамейки, чтобы попытаться еще раз все обдумать. Сначала я подумала о полковнике Райсе. Казалось, я нравлюсь ему. Он будет добр и ласков, в этом я не сомневалась. И он далеко не дурак. Все же я колебалась. Это был человек волевой и решительный. Он возьмет все в свои руки. Но ведь это было моей тайной. Были также и другие причины, в которых я, пожалуй, не могла бы признаться самой себе, но все они сводились к одному: поделиться своей тайной с полковником Райсом было бы неосторожно.
Затем я подумала о миссис Блейр: она тоже была добра ко мне. Я, конечно, не обманывала себя в этом. Вероятно, ее отношение ко мне было простым капризом, прихотью. Тем не менее я знала, что в моей власти серьезно заинтересовать ее. Я хотела рассказать ей о совершенно исключительных событиях. Кроме того, она нравилась мне. Мне нравились ее непринужденность, ее манеры, отсутствие сентиментальности, независимость суждений.
Выбор был сделай. Я решила сейчас же разыскать ее. Вряд ли она уже в кровати. Затем я вспомнила, что не знаю номера ее каюты. Быть может, это знает ночная стюардесса?
Я позвонила. После небольшой задержки явился стюард, который дал мне нужные сведения. Миссис Блейр находилась в каюте 71. Он извинился за опоздание, но объяснил, что ему приходится обслуживать очень много кают.
– Где же тогда стюардесса? – спросила я.
– Они уходят в 10 часов.
– Нет, я имею в виду ночную стюардессу.
– Ночью нет никаких стюардесс, мисс.
– Но какая-то стюардесса приходила ко мне прошлой ночью, примерно около часа.
– Вам это, вероятно, приснилось, мисс. После 30 на палубе нет стюардесс.
Он ушел, а я осталась, чтобы переварить эти неожиданные новости. Кто же была ночная стюардесса? Женщина, которая вошла ко мне в каюту ночью 22-го при столь странных обстоятельствах?..
Я становилась все угрюмее и угрюмее, когда задумывалась о коварстве и наглости моих неизвестных врагов. Взяв себя в руки, я вышла из своей каюты и, найдя каюту миссис Блейр, постучала в дверь.