– Уходите с дороги! – проговорил он сквозь зубы, – Или я позвоню в полицию и вызову сюда полицейского. Как академик…
– Как академик вы куча дерьма, – сказал я и дал ему дорогу.
Лоринг покраснел, он задыхался от собственной желчи. Потом он открыл дверь и вышел. Закрывая ее, еще раз посмотрел на меня. Такого злого взгляда и такого злобного лица мне еще не приходилось видеть.
Когда я повернулся, Эйлин смеялась.
– Что здесь смешного? – проворчал я.
– Вы. Вы постоянно бросаете людям в лицо оскорбления. Разве вы не знаете, кто доктор Лоринг?
– Знаю, но я также знаю, что он за человек.
Эйлин взглянула на ручные часы.
– Канди уже должен вернуться домой, – сказала она. – Пойду посмотрю. Его комната позади гаража.
Она вышла в коридор, а я сел и стал глядеть на Роджера. Большой толстый писатель тихо похрапывал. Лицо его покрылось потом, но я накрыл его одеялом. Через минуту или две вернулась Эйлин и привела Канди.
Глава 25
Молодой мексиканец был в черно-белой ковбойке, облегающих парусиновых черных брюках без ремня и черно-белых замшевых ботинках, безукоризненно чистых. Густые черные волосы были гладко причесаны и блестели от бриолина.
– Сеньор! – сказал он с насмешливым поклоном в сторону Роджера.
– Помогите Марлоу отнести мужа наверх, Канди! Он упал и немного поранился. Очень жаль, что приходится вас беспокоить в выходной день.
– Пустяки, сеньора, – ответил по-испански Канди и засмеялся.
– Теперь я пожелаю вам спокойной ночи, – сказала мне Эйлин, – Я до смерти устала. Канди принесет вам все, что вы пожелаете.
Она не спеша поднялась по лестнице. Мы с Канди посмотрели ей вслед.
– Вот это куколка! – сказал Канди, – Вы останетесь здесь ночевать?
– Вряд ли.
– Жаль. Она очень одинока.
– Не будьте таким бесстыдником, юноша! Отнесем его в постель.
Парень печально посмотрел на храпящего на – кушетке Роджера.
– Бедный малыш, – пробормотал он словно всерьез. – Вдребезги пьяный.
– Может быть, он пьяный, но уж никак не «бедный малыш», – сказал я. – Берите его за ноги.
Мы потащили Роджера, и даже для двоих он казался тяжелым, как свинцовый гроб. Поднявшись наверх, мы прошли по галерее мимо закрытой двери. Канди указал на нее движением подбородка.
– Там сеньора, – прошептал он. – Постучите, может быть, она вас впустит.
Я промолчал, поскольку парень был мне нужен. Мы понесли эту колоду дальше, в его комнату, и положили его на кровать. Затем я схватил Канди за плечо, за то место, где давление пальцев причиняет боль. Он чуть вздрогнул и сжал зубы.
– Что это значит, чоло?
– Отпустите меня! – зашипел Канди, – И не называйте меня «чоло». Я не маленький мальчик. Меня зовут Жуан Гарсия де Сото. Я чилиец.
– Убирайтесь прочь, дон Жуан, и попридержите свой язык, когда говорите о людях, чей хлеб едите!
Канди вырвался и отступил назад, его глаза горели гневом. Он сунул руку за пазуху и вынул нож. Ловким движением поставил нож острием на ладонь и балансировал им, почти не глядя. Затем быстро опустил, руку и поймал падающий нож за рукоятку. Он проделал это быстро и без видимых усилий. Потом поднял руку с ножом на высоту плеч, сделал бросок, и нож просвистел в воздухе, вонзившись в оконную раму.
– Берегитесь, сеньор, – насмешливо и резко сказал Канди. – И поосторожнее со своими лапами. Со мной шутки плохи.
Он медленно прошел через комнату, вынул ноле из рамы, подбросил его вверх, повернулся и поймал за своей спиной. Момент – и нож исчез у него за пазухой.
– Чистая работа, – заметил я. – Но это более или менее игра. – Канди подошел ко мне, иронически улыбаясь. – И это может стоить вам сломанной руки, – добавил я. – Например, вот так! – Я схватил его и быстро провел особый прием. Его рука оказалась, как в тисках, у меня под мышкой. – Немного сильнее нажать, – сказал я, нажимая, – и рука сломана. Послышится приятный хруст, и ножа вам не придется бросать несколько месяцев… Снимите ботинки с мистера Эда!
Я отпустил его руку, и он усмехнулся.
– Хороший прием, – сказал он. – Буду знать.
Он склонился над Роджером и снял с него ботинок. Затем приостановил свое занятие, заметив на подушке пятно крови.
– Кто поранил шефа?