Почесывая подбородок, он спустился по лестнице. В кабинете Роджера вспыхивало множество фотовспышек, люди входили и выходили. Я сидел в гостиной и ждал вместе с криминалистом в штатском.
Олс сел на край стула, держа во рту незажженную сигарету. Он задумчиво посмотрел на меня.
– Вы знаете, что в прежние времена в Айдл-Валлей были караульные у ворот и частные охранные отряды?
Я кивнул и добавил:
– А также азартные игры.
– Конечно. Это не запрещалось. Вся эта местность до сих пор частная собственность. Как прежде Арроухед или Эмеральд-Бей. Давно уже мне не приходилось вести дела, при котором нет репортеров. Наверно, начальник полицейского управления шепнул кому-то на ухо, чтобы это не передавалось по телеграфу.
– Поистине очень предупредительно с их стороны, – заметил я. – Что поделывает миссис Эд?
– Она спокойна, наверно, проглотила несколько таблеток. Там наверху их много сортов, даже димедрол есть. Это скверное средство. В последнее время вашим друзьям не очень-то везет, не правда ли? Все они протягивают ноги.
Мне нечего было на это сказать.
– Самоубийства с помощью огнестрельного оружия всегда меня занимали, – как бы между прочим произнес Олс. – Уж больно легко их инсценировать. Жена сказала, что его убили вы. Как она могла прийти к такому заключению?
– Я думаю, она сказала это в переносном смысле.
– Больше здесь никого не было. Вы говорили, что знали, где лежит револьвер, знали, что он заряжен, знали, что парень недавно выстрелил из него, когда жена боролась с ним и отняла оружие. В тот вечер вы тоже были здесь. Видимо, помощи от вас было немного.
– Сегодня я обыскал его письменный стол. Там револьвера не было. Я просил его жену спрятать оружие. Но сегодня она сказала, что не сделала этого.
– Когда именно она сказала? – спросил Олс.
– Когда вернулась домой, до того как я позвонил в полицию.
– Вы обыскали письменный стол? Зачем? – спросил Берни Олс, равнодушно глядя на меня, словно его не интересовал мой ответ.
– Парень здорово напился, и я подумал, что было бы неплохо убрать от него оружие. Но в ту ночь он не пытался покончить с собой. Он просто инсценировал это.
Берни кивнул, вынул изо рта изжеванную сигарету, бросил ее в пепельницу и сунул в рот новую.
– Я бросил курить, – объяснил он. – Стал от курения сильно кашлять. Но эта штука до сих пор не дает мне покоя. Как-то не по себе, если не держу во рту сигарету. Вы должны были присматривать за ним, когда он оставался один?
– Никоим образом. Он пригласил меня к обеду. Мы с ним поговорили, он был очень угнетен тем, что не ладилось дело с книгой. И не придумал ничего лучшего, как напиться. Не думаете же вы, что я должен был отнять у него бутылку?
– Я еще ничего не думаю. Просто пытаюсь представить себе всю картину. А сколько вы сами выпили?
– Я пил только пиво.
– Плохо, что вы здесь оказались, Марлоу. За что был выписан этот чек? Тот, который он выписал, а потом разорвал.
– Все уговаривали меня пожить здесь и присматривать за ним. Все – это он сам, его жена и его нью-йоркский издатель, некий Говард Спенсер. Вы можете его спросить. Я отказался от этого. Потом она сказала мне, что ее муж где-то лечится – она не знает, где именно, – и просила меня разыскать его и доставить домой. Я выполнил это поручение. И один раз мне пришлось тащить его пьяного из сада в дом и класть в постель. Мне не хотелось этим заниматься, Берни. Я делал это против своего желания, просто у меня не было иного выхода.
– Это не связано с делом Ленокса?
– О праведное небо, это же совсем не дело Ленокса!
– Совершенно верно, – сухо заметил Олс.
В дом вошел мужчина, он поговорил с криминалистом, затем обратился к Берни.
– Там приехал доктор Лоринг, капитан. Говорит, что его вызывали. Он лечащий врач жены покойного.
– Впустите его!
Мужчина вышел, и появился доктор Лоринг со своим черным чемоданчиком. On был холоден и элегантен в летнем костюме. Лоринг прошел мимо, не посмотрев на меня.
– Она наверху? – спросил он Берни.
– Да, в своей комнате.
Берни встал.
– Зачем вы прописали ей димедрол, доктор?
Лоринг бросил на него злобный взгляд.
– Я прописываю своим пациентам то, что считаю нужным, – холодно ответил он, – и не намерен объяснять причины. Кто сказал, что я прописал ей димедрол?
– Я. Там наверху баночка, и на ней стоит ваше имя. У нее в ванной целая аптека. Наверно, вам неизвестно, доктор, что у нас в управлении есть довольно полная коллекция таблеток. Голубой горошек, красные птички, желтый Джек, идиотские шарики и другие. Димедрол – одно из самых скверных средств. Его, как я слышал, принимал Горинг. Глотал их по 18 в день, чтобы быть пьяным. Наш военный врач потратил три месяца, чтобы отучить его от этого.