Марина улыбалась, слушая эти приятности.
- Я люблю тебя. Ты согласна стать моей женой?
Она погладила его по щеке.
- Какой же ты глупенький. Конечно, да.
- А ты?
- Я тебя тоже. Только не серди меня больше. Никогда.
- Давай уйдём.
Марина отрицательно покачала головой, ласково глядя ему в глаза.
- Послезавтра. Родители уезжают в Псков в облздрав и опекунский совет. Послезавтра.
- Я не выдержу.
- И не вздумай... - она потёрлась сладостным бугорком о его джинсы. - Ты понял? Чтобы с ней у тебя всё получилось.
Они танцевали ещё. Под российскую эстраду, и под западную. Под Жанну Агузарову и Мадонну, под "Ксюшу, юбочка из плюша" и Status Quo "In the army now" - ассортимент песен у звуковика был странен и богат. Марину приглашали часто - Игорь любовался ею, не ревнуя. Он не думал о предстоящем, хотя в душе слабо болел какой-то нарыв. Но решение было принято. Окончательно. И отступить значило смерть. Но и принять... Он гнал эту мысль. "Я тебя люблю", - шептал он, когда её лицо обращалось к нему из толпы танцующих. Она в ответ посылала губами ему поцелуи. А Минаев из колонок пророчествовал: "Не нужны мне твои поцелуи-луи-луи..." Но разве пародии Минаева, даже с его предсказаниями, могли противостоять этой тонкой талии, этим стройным ножкам, этому лукавому взгляду - обещающему, волнующему, манящему.
- Пешком я не пойду. На твоём двурогом коне не поеду, - сказала она, когда танцы закончились. - Меня Серёженька отвезёт. - И, увидев игорево погрустневшее лицо, добавила. - И не ревнуй. Завтра встретимся и всё обговорим.
Она чмокнула его в губы и уселась на заднее сиденье "Явы". "Теперь осталось лишь молиться, чтобы не случилось чего по дороге".
6
В темноте Игорь заблудился. Вместо того чтоб поехать прямо через Луговку, он почему-то оказался на дороге в деревню Гайки.
- Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин...
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин! - бормотал, накручивая педали, Игорь. - Ладно. Проеду Бугрово, там после пруда есть тропинка на дорогу к Вульфам. ╛
И снова бормотал:
- Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.
Страха не было, а вот тревога - тот самый болезненный нарыв - томила, ныла, мешала. И опять он плутанул: тропинку не нашёл, но появилась широкая проезжая колея, которая привела его к одинокой сосне. Место было знакомо. Высокое хвойное дерево скривилось однобоко, вытянув две огромные ветви, провисшие от тяжести густых иголок к земле. Противоположная сторона ствола до высоты трёх-четырёх метров была ободрана любителями сувениров. Сосна стояла посреди большой поляны на обочине дороги, но так виделось днём. А сейчас, в зареве красноватой луны, кривобокой, словно облизанное с одной стороны мороженое, к дереву из близлежащего неглубокого овражка тянулся, колыхаясь, язык тумана. "Вечером туман спускается, утром поднимается. Где физические законы? Где доблестные Кикоин и Кикоин и популярный Перельман?" Игорь бесшумно положил велосипед на траву и вошёл в овражек.
В тумане, белесом, как рисовый отвар, бродили мутные тени и слышались неясные голоса.
- Вижу: духи собралися средь белеющих равнин, - прошептал Игорь.
Туман редел с каждым шагом и, наконец, совсем рассеялся. И овраг закончился хорощо обставленным дворянским салоном, с креслицами, диванами, столами и столиками. Горела высокая люстра, уставленная многочисленными свечами. Горели свечи в канделябрах по углам.
- Скучно, господа! - капризно произнесла рыжеволосая Идалия ╛- Игорь её узнал мгновенно.
Толстый увалень в очках, серых панталонах и чёрном фраке с пышным жабо на груди, стоя рядом с Игорем, пробормотал, ни к кому специально не обращаясь:
- Нет ничего скучнее теперешнего Петербурга, даже простых шалунов нет! Квартальных некому бить. Мертво...
И взял со столика маленькое canapé. Игорь, оголодав после дискотеки и обнаглев после второй встречи с присутствующими, тоже взял канапушку - "По-польски ʽkanapkaʼ", - сказал он сам себе. Толстяк обернулся к нему.
- Вы позволите? - спросил Игорь и вдруг догадался: "Это же Дельвиг! Быть его здесь не может, он умер в тридцать первом году! Но как похож!"
- Сделайте одолжение, - удивлённо проговорил толстяк и поправил на переносице очки, разглядывая Игоря.
А тот хотел было положить "канапку" в рот, но вдруг вспомнил фольклориста Проппа: "Кто вкусил пищи духов, тот не вернется никогда". "Дельвиг" же, обернувшись к зале, пробормотал громким шёпотом:
- Смертный миг наш будет светел,
И подруги шалунов
Соберут их легкий пепел
В урны праздные пиров.
Игорь осторожно вернул бутербродик на место. К столику подошли, жуя, трое молодых людей, с чашками чаю на блюдцах тонкого саксонского фарфора. Жадно и торопливо они стали хватать канапушки и, не разбирая вкуса, запихивать их в рот.
- Вольдемар, ╛- укоризненно произнёс подошедший Пётр Андреевич, - вы привели сюда всю свою клаку!
- Кузен! Вы мешаете развлекаться. У нас пари: кто больше съест.
- Владимир, ╛- перейдя на серьёзный тон, твёрдо сказал князь, - я вынужден рассказать о ваших шалостях графу Строганову.
- Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают? - завертелось в голове у Игоря.
- Он меня отправляет на неделе в Дерпт. Так что, милый братец, веселюсь с друзьями напоследок.
- А знаете ли вы, господа, - бодренько заговорил по-французски какой-то старичок в шкиперской бородке, - в Paris вошла в моду новая весёлая игра.
Старичком он был относительно: причёска напомажена, лицо, покрытое искусственным румянцем и даже белилами, напоминало намакияженного покойника. "Однако ж, если его умыть, то лет ему будет не более сорока пяти", - подумал Игорь. "...как холуи-луи-луи!", - прозвучал голос только что слышанного Минина на дискотеке, и Игорь мгновенно узнал Геккерна. "Чёртово подсознание: сперва выдаёт оценку, а потом осознанный зрительный образ". Кто ж этот кузен Строганов Владимир? У Вяземского была сводная сестра, но она вышла замуж за Карамзина... Через кого он породнился со Строгановыми?
- У баронессы Дюдеван придумали такую забаву. Они сочинили рыцарский орден...- Геккерн скабрёзно захихикал, - рогоносцев. И рассылали патенты и дипломы известным обманутым мужьям!
- Это уже интересно! - воскликнула Идалия. - И что ж мужья?
- Вы не поверите, дорогая графиня, - мужья хохотали вместе с жёнами!
Дантес произнёс высокопарно:
- Мы, истинные французы, со смехом встречаем и любовников жены, и смерть в бою.
- Сочиним такой же диплом, господа...
- Да кому же, помилуйте...
- А хоть бы и Воронцову в Одессу, - лукаво предложила Мария Дмитриевна.
- Он сейчас в Петербурге. Готовит путешествие великих княжон в Крым.
- Так сам Бог велел!
Господин голландский посланник велел слуге принесть жёлтый портфель из передней и достал оттуда множество дорогой бумаги.
- Юноши! - подозвал он весёлую троицу. - У кого красивый почерк?
- У всех, - ответил юный Строганов.
Остальные двое щёлкнули каблуками:
- Опочинин, с вашего позволения.
- Князь Урусов, - кивнул головой второй. - Писал всему пансиону любовные письма.