— Давай, черноголовый, свою руку мне. Не бойся, больно не будет.
Она достаточно долго и пристально всматривалась в мою ладонь, поворачивая и так, и этак.
— Вижу, вижу всё про тебя. Ты парень сильный, и с рублём хозяин, и без рубля хозяин. Но томит тебя забота тайная, про которую тебе и сказать некому. Позолоти ручку, сахарный мой, сразу увижу, чем спастись можешь.
Я звякнул наручниками. Цыганка весело стрельнула на меня глазами, дескать, ладно уж, погорячилась.
— А ещё вижу, — продолжила она, погасив озорство во взгляде, — вижу перемены, которых ты не ждёшь. Вот ты думаешь, что всё наперёд знаешь, а получишь два удара от людей, тебе известных.
Цыганка замолчала. Потом неожиданно выдала:
— Ну не могу я так! Дай хоть копейку, служивый, а то эту, как её, квалификацию потеряю.
Я достал из кармана какую-то мелочь и протянул цыганке. Ну и нагадала, подумал, обычный цыганский трёп, на все случаи жизни: заботы тайные, перемены, удары. Вот только что такое «без рубля хозяин»? Цыганка тем временем спрятала деньги где-то в своих необъятных юбках, поправила положение ребёнка на груди и произнесла:
— Вот думала, черноголовый, с самого начала, говорить тебе или нет. Скажу всё-таки — будет на твоём пути вскорости казённый дом. Уж как там чего, не знаю, но будет. Видела. И не спрашивай ничего больше. Не скажу.
А я и не собирался ничего спрашивать. Смотрел вслед уходящим цыганкам и думал, что в одном гадалка права — перемены будут. Они всегда бывают, хочешь ли ты их или нет, знаешь о них или не знаешь.
Сентябрь семьдесят седьмого года подарил нам изумительное бабье лето и нового начальника райотдела. Вот вам и перемена. Прежний шеф, отец наш родной Николай Павлович, как-то быстро и незаметно отправился делать горизонтальную карьеру — возглавил следственный отдел в городском управлении.
Мои воспоминания о будущем ничего особо плохого про нового начальника не содержали, хотя знал я о нём даже больше, чем он сам. Например, когда и как он умрёт. Вот, если в новой реальности он будет меня обижать, подумал я, возьму, да и расскажу ему про его кончину. Он, конечно, не поверит, закоренелый материалист и марксист-ленинист, и даже посмеётся мне в глаза, но порой ночами будет просыпаться в холодном поту и проклинать меня со своими пророчествами, от которых его подсознание никак не захочет освобождаться.
Алексей Максимович Большаков прибыл к нам из глухой провинции за подполковником. И не только. Череповец — это вам цивилизация, а не какая-нибудь тусклая окраина Вологодской области. Тем более, квартиру сразу дают, да ещё в приличном месте. Первым делом он сразил подчинённых тремя академическими ромбиками на майорском мундире: рядом с синим поплавком какого-то гражданского ВУЗа красовался бордовый знак с огромным гербом СССР от Высшей школы милиции, а замыкал это великолепие ромбик побольше, опять же с гербом на верхнем его острие и двумя бородатыми профилями в центре. Для верности, чтобы уж никто не сомневался, чьи же это профили, ниже располагались буквы: УМЛ — университет марксизма-ленинизма.
Промеж сотрудников сразу же пошёл гулять старый анекдот: что ж ты, милок, совсем тупой, если тебя в одном институте зараз научить не смогли? Возможность второго высшего образования в те времена никто даже в голове не держал, а тут целых три. Правда, если уж совсем честно, тот самый УМЛ официального высшего образования и не давал, но нагрудный знак, очень похожий на настоящий академический ромбик, его выпускникам вручался с большой помпой.
Но анекдоты анекдотами, а Алексей Максимович быстро доказал, что эти инсинуации не про него. Мужик оказался толковый и весьма эрудированный. Потихоньку мы разузнали, что до милиции он работал в газете там же, в районе, и даже был главным редактором, а потом по партийной путёвке оказался брошен на укрепление милицейских рядов, где быстро и решительно преуспел. К Череповцу он тоже достаточно успешно адаптировался. Не мог только изжить одну мелочь — называть себя начальником милиции. Дело в том, что на прежнем месте службы такое самоназвание было вполне оправдано — начальник райотдела и был главным милиционером района, а вот в Череповце с его разветвлённой структурой подразделений он оказался всего лишь одним из многих руководителей, хотя и весьма важным. Сотрудники посмеивались потихоньку между собой: наш-то пострел уже на главу УВД метит, не иначе!
И вот в этом месте какой-то чёртик сподобил меня взяться помогать неопытному шефу уберечься от конфуза. Надо было тут же вспомнить мудрую мысль про то, куда ведут благие намерения. Не вспомнил, альтруист несчастный! И наши отношения перешли в состояние недружественных.