Но не «очко» обычно губит, а к одиннадцати – туз…
Ровно через неделю, в понедельник 24 января, к нам добавились пассажиры с такого же рейса 509 уже за это число. И тут мы, наконец, вдруг полетели. Народу с четырёх рейсов не набралось и на полный «Ту-154»! Более того, придя на регистрацию и показав свой билет, насквозь уштампованный отметками о задержке, я вызвал взрыв громового хохота у посадчиц: с билетом за 17-е остался я один! Нас подвезли к самолёту и оставили у трапа – целая толпа авиатехников отвинтила у нашего самолёта одно из шести колёс на стойке шасси под левым крылом, и наспех меняла тормозные колодки, а мы ждали пока они прикрутят это колесо обратно…
В советские времена самолёты в Кустанай летали «углом» – ровно на середине маршрута, где-то между Карагандой и Целиноградом они делали довольно крутой поворот, а я за полтора года службы в армии насмотрелся этих поворотов по оставашимся в небе инверсионным следам по нескольку раз за день. Но теперь наш экипаж рванул напрямик: самолёт пролетел над Моинтами, потом над Жайремом и, оставив где-то чуть в стороне Джезказган, летел до самого Кустаная мимо всех городов над абсолютно безлюдной заснеженной Великой Казахской Степью. При этом нас даже чем-то покормили…
Когда я, уже в Кустанае, отпиваясь на участке свежим чаем, рассказал обо всех своих недельных авиаприключениях, наши работяги во главе с Наилем тоже нахохотались в усласть…
Ровно через две недели после моего прилёта в Кустанай обратный билет на тот же рейс стоил уже не 195, а 320 тенге, а «картёжники» со временем плотно обосновались на автомобильном базаре «Баян-Аул»…
Конец