— Я думал, что с тобой только эти два парня, — сказал Паз.
— Это потому, что ты поговорил с Дэйвом, — догадался Соннеборг. — Знаешь, никогда не стоит выкладывать все карты, особенно долбаным тупицам вроде него. Нет, я поставил людей следить за твоей берлогой и за домом доктора.
— Эй, Бенни, — крикнул он в сотовый. — Ага, у складов. Дуй сюда, задница! — Он прервал разговор, набрал другой номер, но спустя мгновение застонал — Мать моя женщина, только не хватало, чтобы этот мешок дерьма отключил свой телефон…
И тут Паз увидел, что Эммилу приняла решение: она поджала губы, кивнула и направилась к тому месту, куда Джимми положил свой пистолет.
Скитер наставил на нее свое оружие.
— Стой, где стоишь, глупая сука! — крикнул он и выпустил очередь по тропе.
Пули разбросали гравий, взвыла автомобильная сигнализация. Эммилу опустилась на колени над пистолетом. Скитер вытянул руку и наставил оружие на Лорну.
— Коснешься этой долбаной пушки, и я снесу ей башку! — взревел он.
Эммилу подняла «глок», и в тот же момент Ригоберто Мунокс стремительно выскочил из-за белого фургона и вонзил свой нож Скитеру в поясницу. Тот выронил мобильный телефон, обернулся и увидел какого-то бродягу, кричавшего на него по-испански, грязного, почти беззубого малого в идиотской шапочке из блестящей фольги. Приплясывая, этот маргинал рванул прочь и скрылся за машиной. Скитер выпустил вслед ему длинную очередь, разбив стекла и искорежив металл, но промахнулся. Потом он потянулся к спине, туда, где пульсировала невыносимая боль, коснулся пальцами грубой деревянной ручки, пробормотал, ни к кому не обращаясь: «Это еще что за долбан…» — и рухнул.
Паз вскинулся, едва голова Скитера ударилась о землю. Пинком ноги он отшвырнул его оружие под фургон, потом проверил пульс. Пульса не было. Детектив забрал у Эммилу свой пистолет и залез в белый автомобиль, где, как и ожидал, нашел четвертую, последнюю тетрадь.
— Он мертв? — спросила Эммилу, когда Паз выбрался наружу. Она стояла над телом Скитера.
— Ага, — сказал Паз. — Ты ведь знала, что он был замешан в этом, правда?
— Откуда, ведь я не преступный заправила.
— Ты тоже заправила, в своем роде, — возразил Паз. — И ты собиралась позволить ему застрелить Лорну, не так ли?
— Нет, — возразила Эммилу. — Когда я наводила на него пушку, он понимал, что я могу выстрелить, и застрелил бы не Лорну, а меня. Но Господь послал ангела.
— Это был кубинец, алкоголик и шизофреник, Эммилу.
— Да, ангел Господень. Не все они миловидные блондины с крылышками из перьев.
В этот момент Пазу самому захотелось ее застрелить, но вместо этого он обратился к Барлоу:
— Клетис, будь добр, посади леди в машину и отвези их к Лорне домой. Я приеду туда, как только смогу. Вам всем нужно сматываться. Охранник наверняка уже вызвал копов, они вот-вот нагрянут.
— Ты и сам коп, — сказала Лорна.
— Боюсь, это ненадолго, — сказал Паз и печально покосился на Клетиса Барлоу.
Потом он позвонил Тито Моралесу.
Пожалуй, название этой работы является не самым удачным, можно сказать, сугубо формальным: в конце концов, далеко не каждого заинтересует методика подготовки сестер. Будь это не так, труд Мари Анж де Бервилль, возможно, занял бы достойное место рядом с такими фундаментальными памятниками духовной мысли, как «Духовные упражнения» св. Игнатия Лойолы или «Внутренний замок» св. Терезы Авильской, ибо там сформулированы основополагающие принципы специфического служения на ниве Господней. Мари Анж начинает свое наставление с вопроса: «Есть ли в земной жизни нечто такое, что мы должны и можем любить, в то время как нам самим Господом дано знание о том, что истинное счастье достижимо за пределами сей юдоли, за гранью смерти?» В данном случае она обращается к великому парадоксу христианской религии: и верно, если впереди нас ждет иной, лучший мир, то что может быть ценного в том единственном, который ведом нам ныне? Это ядро ее способа подготовки, существенно отличающегося от обучающих и воспитательных методик двух ее великих предшественников отказом от аскетизма. Напротив, она сосредоточивается на благодатности дара жизни во всех его формах и проявлениях, тогда как к грехам плоти относится с относительной снисходительностью. «Наш Господь любит всех своих чад, включая и грешников, — пишет основательница в своем „Наставлении“. — Да и в любом случае кровь — лучшее моющее средство».
Мари Анж де Бервилль. «Опыт подготовки сестер милосердия», восьмое издание. Предисловие сестры Маргарет Клэр Макмахан (ОКХ), Нью-Йорк, 1975 г.Глава двадцать третья
К Лорне Паз приехал в автомобиле, который вел его партнер, Тито Моралес, проинформированный насчет недавних событий ровно настолько, чтобы составить общее представление. Молодой полицейский выглядел угрюмым и раздраженным, а когда Паз выходил из машины, спросил:
— Эй, а как насчет тех твоих слов, что напарнику надо рассказывать все?
— Это касается только хороших копов, — ответил Паз. — Позаботься о себе, Моралес. Держись подальше от сумасшедших.
Он позвонил, и ему открыл Барлоу с револьвером «смит-вессон» десятой модели на боку.
— У нас неприятности?
— Отнюдь. Леди спят. Эммилу свалилась сразу, в один миг. Лорна сначала прочитала ту тетрадь.
— А ты тоже ее читал?
— Да. «После сего услышал я на Небе громкий голос, как бы многочисленного народа, который говорил: Аллилуйя, спасение, и слава, и честь, и сила Господу нашему!» Откровение. Глава девятнадцатая, стих первый.
— Вот даже как, а? Ну, тогда, наверное, мне лучше прочесть это самому.
— Уверен, это пойдет тебе на пользу. Ну а теперь, если от меня больше ничего не требуется, я пойду. Мне хочется вернуться к Эдне. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. — С этими словами Барлоу передал Пазу свою здоровенную пушку и отбыл.
Паз вошел в гостиную, нашел на кофейном столике тетрадь и углубился в чтение, а закончив, отправился в спальню, сбросил с себя, что случалось с ним очень редко, всю одежду прямо на пол и забрался в постель.
Он лег на спину и вытянулся, уставший, но настолько растревоженный и случившимся, и тем, что только что прочел, что сон блуждал где-то в отдалении. Паз думал о признании Эммилу, фактически расписавшейся в своей мании, и о том, что скажет любой обвинитель на попытку представить подобный документ в качестве доказательства. Эта мысль вызвала у него смех — резкий, неприятный, почти истерический.
Лорна, не просыпаясь, приглушенно застонала и соскользнула поближе к нему, а он подсунул руку под изгиб ее поясницы. Его лицо оказалось совсем рядом с ее плечом, и он вдохнул исходящий от ее кожи ванильный аромат сна. И вся она была такая сливочная!
С этого момента рассудок уступил место инстинкту. Лорна откликнулась на его порыв, еще не проснувшись, а потом, в самом разгаре, реагировала даже активнее, чем обычно, более громкими стонами и восклицаниями. Он подумал, что такое поведение, возможно, вызвано присутствием Эммилу, которая спала (или не спала) в гостевой комнате. Некоторые женщины склонны к подобному оповещению, хотя здесь, возможно, имели место особые обстоятельства.
В любом случае, это выдуло и из его мозга большую часть помех. А когда все закончилось и Лорна откатилась, он увидел ее лицо в розовом свете цифровых часов и порадовался тому, что она выглядела не такой зажатой и напряженной, как все последнее время, явно удовлетворенной и заметно, на несколько лет, помолодевшей.