Шкуры, которую она могла бы укоротить, у нее не было, и потому она стала использовать в качестве набедренной повязки и пояса, стягивавшего ей грудь, кожу кроличьих шкурок.
Утром Эйла решила отправиться в степь. Копья у нее теперь имелись – оставалось надеяться на то, что попадется и достойная дичь.
По пологому северному склону долины она могла подняться к степной равнине, лежавшей к востоку от реки; выбраться на запад было куда сложнее – ей пришлось бы карабкаться вверх по крутому обрыву. Эйла встретила в степи оленей, зубров, лошадей и даже нескольких сайгаков, однако вернулась домой с парой куропаток и большим тушканчиком. Все объяснялось тем, что крупные животные не подпускали ее к себе, предпочитая отходить на безопасное расстояние.
Дни проходили за днями, и Эйла, не оставлявшая попыток добыть крупную дичь, стала постепенно впадать в уныние. Она частенько бывала в обществе мужчин и потому не могла не слышать разговоров об охоте, тем более что ни о чем ином мужчины не говорили. Так вот, мужчины всегда охотились сообща. Излюбленная их тактика походила на тактику волчьей стаи и заключалась в следующем: они отсекали одно из животных от стада и загоняли его до такой степени, что к моменту нанесения решающего удара их жертва уже едва держалась на ногах. Эйла же охотилась в одиночку.
Иногда мужчины рассказывали о том, как таятся, поджидая своих жертв, терпеливые огромные кошки, чтобы затем, сделав молниеносный бросок, поразить их своими страшными когтями и клыками. Но, увы, Эйла не обладала ни когтями, ни клыками, ни проворностью кошки. К тому же она никак не могла привыкнуть к этим длинным и тяжелым копьям… и все-таки иного выхода у нее попросту не существовало.
В ночь новолуния ей в голову пришла неплохая идея. В новолуние – Праздник Пещерного Медведя проводился именно в такие ночи – она частенько вспоминала Собрания клана.
Она стала вспоминать охотничьи сцены, представленные разными кланами. Лучше всех танцевал неистовый, могучий Бруд, рассказывавший собравшимся о том, как ему и его сородичам, вооруженным факелами, удалось загнать в гиблый распадок огромного мамонта. Вторыми были хозяева, показавшие гостям, как они вырыли на тропе, которой носороги шли на водопой, глубокую яму, покрыли ее ветками и загнали это страшное животное, известное своей непредсказуемостью и неистовостью.
Выйдя на следующее утро из пещеры, Эйла первым делом отыскала взглядом лошадей. На сей раз она их уже не приветствовала. Хотя Эйла узнавала всех животных, входивших в табун, они стали для нее едва ли не друзьями, но сейчас, когда речь шла о ее выживании, об этом можно было забыть.
В течение нескольких дней она только и делала, что наблюдала за лошадьми. Ее интересовало, где животные предпочитают пастись, как идут на водопой, где они проводят ночи. Постепенно у нее сложился план. Она старалась продумать все, вплоть до мельчайших деталей.
Целый день у нее ушел на то, чтобы нарубить веток и перенести их на луг. Она перегородила ими узкий проход между деревьями, росшими на берегу реки. Затем стала собирать смолистую кору и ветки хвойных деревьев, сухие трухлявые коряги, загоравшиеся в мгновение ока, и сухую прошлогоднюю траву. Вечером она занялась изготовлением дымных факелов, для чего ей и понадобились смола и трава.
Утром следующего дня она захватила с собой из пещеры палатку и рог зубра. Спустившись к подножию стены, она извлекла из-под груды плавника большую плоскую кость и принялась затачивать ее край. После этого она прихватила с собой все имевшиеся в ее распоряжении ремни и жилы, искренне надеясь на то, что они ей действительно понадобятся, и, спустившись вниз, принялась срывать с деревьев лианы и бросать их на берег. Она перенесла на берег груды плавника и валежника, для того чтобы развести огонь и здесь.
К вечеру все было готово. Эйла нервно расхаживала по берегу, наблюдая за передвижениями табуна и то и дело с опаской поглядывая на небо. На востоке появилось несколько тучек. Оставалось надеяться на то, что они не затмят собой света луны. Эйла приготовила себе немного зерна и ягод. Впрочем, есть ей не хотелось. Она взяла в руки копье и, сделав несколько пробных замахов, вновь положила его на землю.
После этого она снова подошла к горе плавника и костей и извлекла из нее длинную плечевую кость оленя с массивным мослом. Она с силой ударила ею по лежавшему здесь же бивню мамонта и сморщилась, почувствовав в плече неожиданно сильную отдачу. При этом сама кость совершенно не пострадала. О лучшей дубинке не приходилось и мечтать.