— И ты повёз их туда? — не скрывая упреков в голосе говорю я.
На лице его мелькает боль.
— Да, я повез. Если честно, мне было интересно. Хотел поверить ее теории о проклятии, голоде и людях, живущих в горах больше ста лет. Это совпадало с тем, что рассказывал Джейк МакГроу — как он с женой искал выживших, когда очередная группа пропала. О том, что они видели, о существах. Для меня это была возможность, чтобы кто-то вне семьи поверил в наши истории. А страсть Лейни и ее энтузиазм, были заразительны.
Глотаю комок в горле.
— Что произошло?
— В первые несколько дней все шло отлично. Ночевали на тех же местах, шли по тем же тропам. Лейни была на седьмом небе от счастья. Постоянно делала заметки и снимала.
— Камни у ручья? Браслет, цветы и рисунки. Это ее?
Он пожимает плечами.
— Я впервые увидел это с тобой. Но она была там с Адамом, исследовала. Может, оставила это специально. Для тебя. Может, и семена у нее были, кто знает.
Горло сжимается от неожиданных чувств. Даже в своей одержимости, даже в погоне за опасным и неизвестным, Лейни думала обо мне. Оставляла частички себя, чтобы я нашла.
Знала ли она, что не вернется?
Когда говорила, что горы зовут, знала ли, что ответы ее удержат?
Что, возможно, эти ответы и убьют ее?
— Расскажи больше про Адама, — настаиваю.
Лицо Дженсена мрачнеет.
— Он думал, что у них духовное путешествие, по крайней мере, так Лейни говорила ему. Но я чувствовал, что он просто давал ей возможность, позволял приключение, прежде чем… — он замолкает, напрягая челюсть.
Я сжимаю руки на столе.
— Прежде чем что?
— Прежде чем он оторвал ее от всего, что для нее дорого, — говорит Дженсен прямо.
— Как делают абьюзеры, — шепчу я.
Тяжело глотаю, в груди будто камень вины. Я знала — Адам плохой. Видела предупреждающие знаки. Но была слишком занята собой, своей жизнью, слишком верила Лейни. Типичный агент ФБР, которая на работе видит все ясно, а дома слепа к очевидному.
Какой из меня коп? Значок давно пора отобрать.
— На четвертый день, — продолжает Дженсен, — мы добрались до места чуть дальше Бенсон Хат. Внизу в долине, недалеко от Сода-Спрингс. — Он делает паузу, трёт ладони о бёдра, будто пытаясь их согреть. — Лейни была уверена, что мы близки к тому месту, где были лагеря МакАлистеров. Где родилась Джозефина. Она хотела исследовать пещеры, найденные на старых картах.
— И вы исследовали?
Он кивает, взгляд затуманен воспоминаниями, огонь в костре отражается в его глазах.
— Мы разбили лагерь у основания хребта. Планировали утром пойти в пещеры. Но той ночью…
Он замолкает, словно видит то, что мне не дано.
— Той ночью? — задаю вопрос, стараясь сохранять терпение, хотя эмоции бурлят.
— Адам и Лейни поругались, — говорит он. — Я не слышал деталей — стоял на страже в стороне — но все было плохо. Он кричал, называл ее сумасшедшей, говорил прекратить безумие и поехать домой. Я услышал удар, видел, как она выскочила из палатки с красным пятном на лице.
В груди вспыхивает гнев.
— Он ударил ее?
— Да, — подтверждает Дженсен. — Я хотел вмешаться и настучать ему, но он убежал в лес. Лейни бросилась за ним, крича, что там опасно. Я побежал вслед, но местность опасна даже днём, а ночью…
— Ты их потерял, — горько заканчиваю.
— Я слышал крики, — говорит он почти шепотом. — Сначала Адама, потом Лейни. Когда добрался до туда, на земле была кровь. Следы оттаскивания в сторону деревьев.
Сердце больно колотится в груди.
— Как с Хэнком?
— Да. Я пошел по следу, насколько мог, но он привёл в пещеру у подножия хребта. Я… — он замолкает, плечи опускаются от стыда. — Мне было страшно. Черт возьми, страшно, как никогда. Я видел тени в темноте, что двигались слишком быстро, глаза горели синим в лунном свете. Дикие люди. Голодные. Один из них пошел на меня, и я убежал. Без винтовки был, хотя должен был взять ее. Они нападали, как звери, я прыгнул в сторону, упал с обрыва, сломал ногу, — он стучит по правой ноге. — Кричал, но никто не услышал. Я полз ради припасов и винтовки, но пришла метель, поздняя весенняя буря, как сейчас.
— И ты так их и не нашел, — сквозь зубы говорю я. — Просто бросил.
— Я не мог выбраться, — его брови сходятся в мольбе. — Пытался. Удалось поймать сигнал, затем Элай приехал, но я был в бреду. Тогда не мог ничего толком, но, как только выздоровел, пришел сюда. Искал три дня. Были признаки борьбы, кровь. Но тел нет.
— И никому не сообщил? Не рассказал, что случилось?
Дженсен отворачивается, не может встретиться взглядом.
— Нет. Я боялся. Боялся того, что видел в пещерах. Боялся, что полиция не поверит — я один, двое пропали. Больше всего боялся Маркуса.
— Маркуса?
— Маркус Торн. Человек, которому я должен. Практически хозяин ранчо, — его лицо омрачено горечью. — Если бы все всплыло, ранчо пропало бы. О маме не смог бы заботиться. Все, что семья строила, исчезло бы.
Слово «всплыло» звучит странно, но я не настаиваю. Это лишь подтверждает мои подозрения — ранчо Дженсена прикрытие, и его люди связаны с криминалом.
Но сейчас мне до этого нет дела.
Я выдыхаю, кусаю губу, пытаясь понять всё и не находя ответа. Хочется злиться на его эгоизм. Хочется ненавидеть за ложь и скрытность, но в глубине чувствую понимание. Тяжесть ответственности. Невозможные решения ради защиты близких. Даже злясь, я его понимаю.
Но не значит, что мне это нравится.
Черт возьми, Лейни.
Мысль о ней остро режет, словно нож в сердце.
Он знал ее. Он привез ее сюда.
Он потерял ее здесь.
— Значит, ты дал им исчезнуть, — говорю, сглатывая боль. — Ты позволил моей сестре стать еще одной пропавшей без вести. Еще одним неразрешенным делом.
— Я жалею об этом каждый день, — он хмурится, голос дрожит от боли. На его лице чувство вины. — Когда ты пришла на ранчо, когда я понял, кто ты… думал, может, это шанс исправить ошибки. Дать тебе то, чего не смог дать Лейни. Может, это искупление для нас обоих.
— Взять мои деньги, — не скрываю горечь. — И молчать.
— Узнать, что на самом деле с ней, — возражает он. — И да, чтобы спасти ранчо и обеспечить уход за матерью. Я не горжусь этим, Обри. Никогда не гордился тем, кем стал. Но прошу понять — горы прячут свои тайны. Они защищают своих.
— Своих, — повторяю я. — Ты имеешь в виду голодных. Тех, что забрали Хэнка, Лейни и Адама.
Он кивает.
— Верю, Лейни нашла то, что искала — связь с МакАлистерами, с Джозефиной, с голодом. Что было потом — не знаю. Погибла или…
Невысказанное висит между нами.
Возможно, их убили в итоге…
Чёрт.
Она не может… не может быть там, правда?
Нет. Не позволяю себе думать так хотя бы на мгновение.
Встаю, не в силах сидеть, внутри меня буря чувств. Предательство, печаль, злость, стыд — кружатся, как снег за окном, ослепляя.
Предательство со стороны Дженсена, который лгал мне с самого начала. Который всё время знал, что могло случиться с Лейни, но скрывал это от меня, завёл меня в потенциальную ловушку смерти.
Предательство от Лейни, которая никогда не рассказала правду о своей одержимости. Которая держала меня в стороне от того, что определяло её жизнь и в итоге её погубило.
И стыд. Глубокий, жгучий стыд за то, что я не увидела обмана. За то, что я, агент ФБР, обученная замечать несовпадения, читать людей, искать правду, была так полностью слепа.
Я пропустила все знаки.
— Ты должен был рассказать мне, — говорю, сидя спиной к нему, глядя в огонь. — С самого начала.
— Ты поверила бы? — тихо спрашивает он. — Если бы я сказал, что твоя сестра наняла меня, чтобы я проводил её в поисках проклятых предков — живущих в горах как плотоядные монстры? Ты бы поверила?
— Я поверила бы, что она тебе это сказала, — говорю горько. — Но не поверила бы самой Лейни.
— Я сначала думал так же, — говорит он. — Пока не увидел их своими глазами и не понял, что она была права.
Слеза катится по щеке, горячая на холодной коже. С досадой смахиваю её, но идут новые слезы.
— Всё это время, — шепчу, внутренне задыхаюсь. — Ищу ответы. Чувствую себя виноватой. Что если бы я была внимательнее, могла спасти её. И правда, я ошиблась. Я могла спасти.
— Это не твоя вина, — говорит Дженсен, кладя руки мне на плечи. Его прикосновение одновременно утешает и злит. — Лейни выбрала свой путь.
— И он ее убил.
— Мы не знаем наверняка, — мягко говорит он. — Вот в чем суть.
Я поворачиваюсь к нему, гнев смешивается с горем.
— Ты серьезно считаешь, что она ещё там? Что она стала одним из тех… существ? Тех голодных? Моя сестра — зомби, охотящаяся на людей?
— Я не знаю, — говорит он. — Но я видел, Обри. Они были людьми, но другими. И двигались иначе.
Я качаю головой, быстро вытираю слезы. Не могу плакать, не могу сломаться.