Я обмениваюсь взглядом с Элаем. Что-то не складывается. Мы проверили туалет. Несколько раз. И кровь была свежей, хорошо заметной на снегу.
— Мы видели кровь, Хэнк, — говорю я осторожно, наблюдая за его лицом. — Следы волочения, ведущие в лес.
Что-то промелькивает в глазах Хэнка — слишком быстро и исчезает, прежде чем я успеваю понять.
— Ничего об этом не знаю, — пожимает он плечами. — Но я видел горного льва раньше, во время своей смены. Большой гад. Отогнал его, махая руками, как идиот. Может, он потом завалил оленя.
— Горный лев, — с сомнением повторяет Элай. — Тот самый, что за Обри гонялся у Кедрового ручья?
— Вполне возможно, — пожимает плечами Хэнк, идя к камину греть руки. — Может, и он. По мне, они все одинаковые.
Объяснение звучит неплохо. Лев мог оставить следы и кровь, хотя они кажутся слишком ровными. Но как мы пропустили Хэнка в сортире? И почему у меня мурашки по коже, когда я на него смотрю?
Что-то тут не так. Может, я просто перенервничал, не выспался. Но меня не покидает ощущение, что он что-то скрывает.
— Снимай рубашку, — резко говорю я.
Хэнк поворачивается, смотрит на меня в полном недоумении.
— Чего?
— Снимай, Хэнк. Снимай рубашку, — голос у меня резкий, но мне надо убедиться. Надо увидеть, есть ли на нем раны, порезы, что-то, что объяснит следы крови.
Мне нужно знать, не превратится ли он.
— Ты что, с ума сошел, МакГроу? — спрашивает Хэнк, оглядываясь, словно ища поддержки. — Тут дубак, а ты раздеваться заставляешь? Я вроде не в твоем вкусе.
— Дженсен, ты чего прицепился? — вмешивается Коул. — Может, ты сам спятил?
— Снимай, — настаиваю я, игнорируя Коула, моя рука держится возле пистолета. — Покажи, что с тобой все в порядке.
В комнате тишина. Все смотрят на эту странную сцену с тревогой и непониманием.
— Господи, — ворчит Хэнк, качая головой. Но снимает куртку и медленно расстегивает рубашку. — Человек заблудился на одну ночь, и все сразу думают, что в него вселился дьявол.
Он сбрасывает рубашку, под ней оказывается термобелье. С раздраженным вздохом он снимает и его, оставаясь с голым торсом в прохладном воздухе хижины.
Его торс выглядит точно так же, как я помню — жилистый, кожа загорелая от многих лет работы на открытом воздухе, выцветшая татуировка гремучей змеи обвивается вокруг правого плеча. Никаких ран. Никаких царапин. Даже синяка нет.
— Доволен? — саркастически спрашивает он, разводя руки в стороны. — Или мне еще штаны снять? Показать тебе, как выглядит настоящий член?
Я хмыкаю, сухо глядя на него. Кровавый след был настоящим — Элай тоже его видел — но Хэнк невредим.
— Хватит, — грубо говорю я, отводя взгляд. — Надень рубашку обратно.
Хэнк что-то бормочет себе под нос, быстро и раздраженно натягивая слои одежды.
— Что на тебя нашло, босс? Ты думаешь, я один из этих оборотней из старых сказок, что ли?
Я вздрагиваю от его слов и чуть не говорю ему, что мы не должны говорить о них вслух, что нам нужно уважать существ из местных легенд. Но я молчу, эта мысль вызывает неприятные ассоциации с легендами о голодных — о том, как они могут казаться совершенно нормальными, а внутри быть чем-то другим, как они могут выглядеть неизменными до самого момента превращения.
Но Хэнк выглядит нормально. Может, я действительно схожу с ума. Все, кажется, смотрят на меня именно так, кроме Обри, она почти не смотрит на меня.
— Ну, в любом случае, — продолжает Хэнк, застегивая рубашку, — извиняюсь, что напугал. Но я в порядке. Готов выдвигаться, когда вы все будете готовы.
— Мы как раз это обсуждали, — говорит Коул, все еще подозрительно глядя на меня. — Мы с Рэдом считаем, что нам следует вернуться на ранчо. После того, как ты нас перепугал, это кажется самым разумным решением.
Хэнк хмурится, оглядывая комнату.
— Вернуться? Зачем? Погода отличная. Прекрасный день для поездки. И мы уже на полпути к хижине Бенсона, разве нет?
Рэд недоверчиво смотрит на него.
— Ты серьезно? После того, что произошло?
— Со мной ничего не произошло, кроме того, что я напился и вырубился в сортире, — смеется Хэнк. — Неловко, конечно, но это же не повод отказываться от миссии.
— Да, но, — начинает Элай. — Тебе было не очень хорошо по дороге сюда.
Он прав. Хэнк был параноиком и боялся всю дорогу.
— Ну, сейчас все нормально. Что скажет босс? — Хэнк смотрит на меня с надеждой.
Я внимательно изучаю его, все еще чувствуя беспокойство, несмотря на отсутствие физических доказательств того, что что-то не так. Но я не могу обосновать свои подозрения.
— Мы пойдем дальше, — говорит Обри, нарушая молчание. Она смотрит мне в глаза через комнату, и в ее взгляде читается четкое послание: нам нужно двигаться дальше.
— Леди хочет идти дальше, — пожимает плечами Хэнк. — И она платит за все, верно, босс? Каков вердикт?
Все смотрят на меня, как будто я знаю, что делать. Логика подсказывает, что нужно возвращаться на ранчо, раз уж с Хэнком все в порядке. Перевезти всех в безопасное место, а если Обри не успокоится, вернуться с подкреплением. Но она права, нужно выяснить, что случилось с Лейни и Адамом три года назад. В конце концов, мы здесь из-за нее.
— Едем до хижины Бенсона, — решаю я, игнорируя недовольное бормотание Рэда. — Дорога на день. Если поторопимся, доберемся до темноты, там безопасно переночуем. А утром разберемся, что делать дальше.
— Ты издеваешься? — возмущается Рэд.
— Вообще-то, Дженсен прав, — неожиданно поддерживает Коул. — Погода позволяет. Дорогу засыпало, но проходимая. И Хэнк с нами… почему бы и не рискнуть?
Рэд переводит взгляд с Коула на Хэнка, явно не понимая, что происходит.
— Вы что, совсем кукухой поехали? Надо валить отсюда подальше, а не лезть в эту чертову глушь.
— Пума, — упрямо повторяет Хэнк. — Утащила оленя в лес. Делов-то. Чего бояться?
Я не верю ни единому его слову, но пока у меня нет никаких аргументов.
Пока что.
— Все решено, — объявляю я. — Рэд, если хочешь, возвращайся на ранчо. А мы через двадцать минут выдвигаемся. Элай, помоги мне проверить коней и Ангуса. Остальные, собирайте вещи.
Пока все расходятся по своим делам, Элай идет за мной к навесу. Как только мы остаемся одни, он говорит тихо, почти шепотом:
— Ты же не поверил в эту байку про сортир?
Я качаю головой и смотрю на хижину.
— Нет. Мы там все обыскали вдоль и поперек. И кровь была свежая, Элай.
— Тогда что это значит? Как он остался цел и невредим?
— Понятия не имею, — признаюсь я. — Может, он и говорит правду. Но я не могу не быть параноиком. Присматривай за ним сегодня. Не позволяй ему оставаться наедине с кем-либо.
— Думаешь, он… стал одним из этих? — осторожно спрашивает Элай.
Сама мысль об этом меня мутит. Семейные истории о том, как эта зараза распространяется, как инфицированные выглядят обычными, пока не превратятся в нечто другое, передавались из поколения в поколение. Но я никогда не видел этого своими глазами, не был свидетелем превращения. Только сталкивался с ними в их последнем, диком состоянии.
— Я не знаю, что и думать, — честно говорю я. — Он выглядит обычным. Ведет себя почти так же. Но я не могу избавиться от ощущения, что с ним что-то случилось там, снаружи.
— Что-то плохое, — мрачно соглашается Элай. — И все же, мы не знаем, как это передается, верно? Может, и укус не нужен. Может, Хэнк просто съел что-то не то. Черт, он может и сам не знать об этом.
Черт возьми. Я даже не подумал. Наверное, пересмотрел слишком много фильмов о зомби.
Но кровь — слишком подозрительное совпадение.
— Как я уже сказал, — говорю ему, — мы должны внимательно следить за ним, на всякий случай.
Лошади нервничают в укрытии, фыркают и переминаются с ноги на ногу. Джеопарди, обычно невозмутимый при любых обстоятельствах, прижимает уши, когда я тянусь к его уздечке.
— Они чувствуют неладное, — бормочет Элай, успокаивая своего коня тихими словами и твердой рукой. — Так что вот тебе ответ.
— Или они просто взвинчены из-за бури и исчезновения Хэнка, — предполагаю я, пытаясь убедить скорее себя, чем Элая. — Они просто чувствуют наше напряжение. Давай просто сосредоточимся на том, чтобы благополучно добраться до хижины Бенсона. Шаг за шагом.
Мы заканчиваем седлать лошадей в тишине, каждый погружен в свои мысли. К тому времени, как мы подводим их к хижине, остальные уже собрали вещи и ждут на крыльце. Хэнк кажется веселым, даже воодушевленным — как будто ничего не произошло.
Рэд и Коул все еще одаривают меня странными взглядами, гадая, должно быть, о моей странной просьбе увидеть Хэнка с голым торсом. Я не виню их. Это был странный поступок, продиктованный подозрением и остаточным страхом со вчерашнего поиска.