— Не волнуйся, — говорит Маргарет, читая мое выражение лица. — Дженсен умеет ладить с властями. И то, что ты из ФБР, к лучшему.
«Бывший агент ФБР», — чуть не поправляю ее, но тут же понимаю, что мой статус все еще активен. Еще одна проблема. Нет сомнений, если меня привезли в больницу, если Дженсен разговаривает с этим чертовым шерифом, то Карлос и Диана знают, что со мной случилось.
Мне влетит по полной.
— Вы уверены, что ему стоит разговаривать с властями? — спрашиваю я, бросая на нее взгляд, который говорит, что я знаю все о проделках Маркуса.
— Тебе нужно поесть, — говорит Маргарет, игнорируя мой вопрос, и берет поднос. Овсянка, тост, нарезанные фрукты. Простая еда для восстанавливающегося тела. — А потом больше отдыхать. Так сказал врач.
— А где врач? — спрашиваю я. — Почему я не в больнице?
— Ты была там, только чтобы проверить голову. Но они передали тебя мне. У меня двадцатилетний опыт работы медсестрой в травматологии.
— Что вы им сказали?
— Правду. Ты попала в снежную лавину. Это все, что им нужно знать.
Никто не поверит в остальное.
— Спасибо, — говорю я искренне. — За то, что помогли нам.
Выражение лица Маргарет смягчается.
— Этот мальчик и так натерпелся. Я просто рада, что вы оба в порядке.
Прежде чем я успеваю ответить, она ставит поднос мне на колени.
— Ешь. Потом спи. Дженсен вернется, когда ты проснешься.
***
— …лавина снесла восточный хребет, — низкий, хриплый голос Дженсена вырывает меня из сна. — Шериф говорит, что поисково-спасательные работы начнутся не раньше, чем через неделю, может быть, и дольше.
Я открываю глаза и вижу, что он сидит у окна, сосредоточенно разговаривает по телефону. Когда он замечает, что я смотрю на него, его лицо смягчается.
— Я перезвоню, — прощается он и отключается. — Привет, — говорит он мне, откладывая телефон и пересаживаясь на край кровати. — Как себя чувствуешь?
— Лучше, — говорю я, и это почти правда. Туман в моей голове немного рассеялся, хотя каждое движение по-прежнему отдает болью в ребрах. В ближайшее время я, наверное, не сяду в седло.
При мысли о Дюке я смотрю на него широко раскрытыми глазами.
— Лошади!
— С ними все в порядке.
— Дюк!
— Дюк вернулся. Как и Джеопарди и остальные. Все, кроме Ангуса.
Я прижимаю руку к груди.
— О нет.
— Да ладно, с Ангусом все в порядке, — усмехается Дженсен. — Он не вернулся сюда, а оказался во дворе у кого-то на озере Доннер. Гостил в шикарном домике. Попозже мы вернули его задницу сюда.
Я откидываюсь назад с облегчением.
— Хорошо. Ладно, а теперь ты должен рассказать мне, что произошло со мной. Как я здесь оказалась?
Он смотрит на меня серьезно.
— Когда сошла лавина, тебя засыпало. Мне удалось удержаться за дерево, но тебя унесло, — его голос остается ровным, но его рука крепче сжимает мою. — Когда я нашел тебя, ты не дышала. Я думал… — он обрывает себя, его челюсть напрягается. — Но потом ты вздохнула, и я понял, что у нас есть шанс.
Я ничего этого не помню — ни лавины, ни того, как меня засыпало, ни того, как Дженсен меня нашел. Последнее четкое воспоминание — смерть Адама.
— Ты нес меня? Всю дорогу вниз по горе? Как?
— Вернулся к хижине, разобрал часть стены, из которой был сделан туалет. Сделал сани. Тащил тебя, пока мы не вышли на лесную дорогу возле Шуга Боул, — он пожимает плечами, как будто тащить раненую женщину по дикой местности — это пустяк. — Там был знакомый, Джефф. Я заставил его отвезти нас в больницу, где позвонил Маргарет.
— Так какая официальная версия? — спрашиваю я. — Для Коула, Рэда, Хэнка, Элая?
— Лавина, — отвечает Дженсен. — Шериф уже пишет отчет. Необычная буря, неустойчивый рельеф. Они знают, что погода была плохой, и у них есть доказательства лавины возле хижины. Четверо пропавших без вести, считаются погибшими, тела не будут найдены до весенней оттепели, — безрадостно улыбается. — К тому времени не останется никаких доказательств, противоречащих этой истории.
— А Маркус? — вопрос не дает мне покоя, как незакрепленная нить в нашей хрупкой безопасности. — Он будет тебя искать.
Выражение лица Дженсена становится жестче.
— Недолго. Я заключил сделку с ФБР.
Это застает меня врасплох.
— Сделку?
— В обмен на показания, — объясняет он, его голос тщательно нейтрален. — Все о его операции — отмывание денег, наркоторговля, имена, даты, счета. Достаточно, чтобы посадить его на десятилетия.
Я перевариваю эту информацию, сразу понимая ее значение.
— Твоего слова против его будет недостаточно.
— Это не только мое слово, — тень удовлетворения появляется на его лице. — Я собирал доказательства годами. Аудиозаписи, финансовые документы, фотографии. Хранил все это в банковской ячейке в Рино.
— Умно, — признаю я. — Ты все продумал. Когда ты это организовал?
— Позвонил твоему боссу, Карлосу, из больницы, пока тебе делали КТ. Осмотрел твою машину, нашел твой значок, остальные визитки. Сказал, что у меня есть информация об организации Маркуса Торна, но я хочу гарантий, — большой палец Дженсена нежно рисует круги на моей руке, контрастируя с напряжением в его голосе. — Защиту свидетеля, если понадобится. Они согласились в течение часа. Сейчас они за ним следят, наверное. Но мы в безопасности.
Скорость, с которой было заключено соглашение, говорит мне о том, как сильно Бюро хотело добраться до Маркуса.
— Что будет дальше?
— Ты отдохнешь, — твердо говорит Дженсен. — Восстанавливай свои силы.
— А после? — вопрос охватывает гораздо больше, чем просто мое выздоровление. Что будет с нами? С тем, что между нами есть. То, что началось с вражды и переросло в нечто, чего ни один из нас не ожидал?
Дженсен подвигается ближе, от веса матрас проседает.
— Чего хочешь ты, Обри? — его голос тихий, серьезный.
— Не знаю, — признаюсь я. — Мне нужно вернуться в Сакраменто, разобраться с Бюро. Они захотят полный отчет. Сомневаюсь, что мне вообще разрешат вернуться после этого.
— Ты расскажешь им все? — в его вопросе нет осуждения, только любопытство.
— Не все, — некоторые истины принадлежат только нам.
— Ты расскажешь им о Лейни?
Я пожимаю плечами, хотя это вызывает острую боль.
— Не знаю, смогу ли. Я не могу объяснить им, что на самом деле с ней произошло. Даже если бы я обвинила во всем Адама, чего бы я очень хотела, нет никаких доказательств…
Внезапно я вспоминаю дневник Лейни и документы. Я выпрямляюсь.
— У меня ведь остался ее дневник?
Я пытаюсь вспомнить, но мой мозг работает слишком медленно. Он был в кармане моей куртки, но мы упали в воду, а потом…
Дженсен кивает на стол.
— Несколько дней просыхал.
Мое сердце радостно трепещет. У меня все еще есть частичка ее, хотя я все равно не могу использовать это в качестве доказательств.
— Она останется нераскрытым делом, — говорю я в итоге. — Но, по крайней мере, теперь я знаю правду.
Он кивает, принимая это.
— А после того, как ты разберешься со своей работой? Какие у тебя планы?
Вопрос повисает между нами, полный возможностей. Я думаю о своей пустой квартире, о жизни, которую я построила вокруг поиска Лейни. Теперь этот поиск окончен — болезненно, но хоть как-то.
Что дальше?
Я смотрю на Дженсена, на человека, который пронес меня через ад и вернул обратно, который сейчас смотрит на меня своими желто-зелеными глазами.
— Не знаю, — честно признаюсь я. — Но я хотела бы это выяснить.
Его рука снова находит мою, переплетая пальцы.
— Вместе?
В этом слове содержится обещание, которое ни один из нас пока не готов полностью объяснить. Но это начало.
— Вместе, — соглашаюсь я, и в моей груди что-то успокаивается — не сильно, не после всего, что мы видели, но что-то близкое к этому.
Основа, на которой можно строить, когда все уляжется.
За окном вдалеке возвышаются горы, их вершины все еще покрыты снегом и неприступны. Теперь они хранят наши секреты, похороненные глубоко в пещерах и темноте. Но здесь, в этой комнате, с теплой рукой Дженсена в моей руке, чудовища кажутся далекими.
На данный момент этого достаточно.
38
—
ОБРИ
Воздух теплый и наполнен тяжелым ароматом жасмина, пока я сижу на балконе своей квартиры в Сакраменто, а передо мной на маленьком столике разложены материалы дел. Мое заявление об увольнении, напечатанное и подписанное сегодня утром, лежит сверху. Вид его все еще вызывает легкое беспокойство в животе — ощущение, с которым я близко познакомилась за последние четыре месяца.
Четыре месяца с тех пор, как мы сбежали из гор. Четыре месяца с тех пор, как я нашла свою сестру и снова ее потеряла. Четыре месяца кошмаров и исцеления, попыток вернуться к какой-то версии нормы, которой больше не существует.