Солнце садится, окрашивая горы в оттенки золота и пурпура. Я выхожу на небольшую веранду домика, вдыхаю свежий сосновый аромат и потираю руки, становится прохладно. Отсюда видно почти все ранчо: амбар, куда загоняют лошадей на ночь, главный дом, где зажигается свет, еще какой-то домик, загон, где рыжий жеребец бегает кругами. Иногда слышно мычание коров, наверное, их где-то за деревьями пасут.
Дженсена нигде не видно.
Ветер поднимается, неся с собой запах костра. Где-то далеко слышится одинокий вой койота. И хотя все вокруг кажется умиротворяющим, волосы у меня на затылке встают дыбом. Может быть, дело в сгущающихся сумерках, или в том, как горные вершины нависают над горизонтом в предвечерней темноте. Что-то в этом месте меня настораживает.
Я уже собираюсь войти в дом, как появляется Элай. Он здоровается, приподнимая шляпу.
— Вечер добрый, Обри. Решил, что ты, наверное, проголодалась, — говорит он, поднимаясь на крыльцо. — Сегодня Дженсен готовит. Это бывает не часто, но когда он берется за дело… — он не договаривает и улыбается как будто искренне. — Такое нельзя пропускать.
— Спасибо за приглашение, но я не хотела бы мешать вам, — отвечаю ему.
— Да ничего такого. Просто дружеское приглашение. К тому же, если мы собираемся вместе в горы, надо лучше познакомиться с остальными. Или ты хочешь поужинать одна? Я могу принести тебе еду сюда.
Само по себе приглашение кажется вполне безобидным, но что-то в его взгляде — словно беспокойство или настороженность — разжигает мое любопытство.
— Не стоит. Я с удовольствием к вам присоединюсь. Показывай дорогу.
Внутри дома гораздо теплее, чем снаружи. Воздух наполнен ароматами чеснока и розмарина. Элай проводит меня через прихожую, где ботинки выстроены в идеальном порядке, мимо роскошной столовой, которая выглядит так, словно ею никто не пользуется, в просторную кухню открытой планировки.
Дженсен стоит у массивной плиты, закатав рукава и демонстрируя сильные предплечья. Его темные волосы без шляпы падают на лоб, а на плече небрежно висит полотенце. Эта картина домашнего уюта застает меня врасплох.
— Надеюсь, ты любишь баранину, — говорит Дженсен, не поднимая головы.
Рэд сидит на барном стуле у кухонного острова, попивает пиво и смотрит на Дженсена с явным весельем. — Городской штучке, наверное, больше по душе тофу, — тихо говорит он.
— Я ем все, что дают, — отрезаю я, и Коул, стоящий у окна, хмыкает. Он чистит ногти перочинным ножом, лезвие поблескивает. Хэнка я нигде не вижу, и это хорошо. От него мне не по себе больше, чем от остальных.
— Присаживайся, — говорит Илай, доставая тарелки. Видно, что кухней пользуются часто, но все на своих местах. Медные кастрюли висят на специальной перекладине, а на стене — коллекция чугунных сковородок, прокаленных до идеального черного блеска.
Я сажусь за остров, нарочито оставляя один свободный стул между собой и Рэдом. Дженсен, не глядя, толкает в мою сторону бутылку пива, но я отрицательно машу головой.
— Спасибо, но можно мне просто воды?
Он слегка приподнимает бровь, но ничего не говорит. Наливает мне стакан воды и ставит передо мной.
— И что тебя привело в Траки? — спрашивает Рэд, и в его голосе чувствуется какое-то напряжение. — Специально ради Дженсена приехала?
Я медленно киваю.
— Прочитала о нем сегодня утром в интернете. И сразу приехала.
— Вот так просто? — грубо спрашивает Коул. — Без исследований? Без наведения справок?
Я выдерживаю его пристальный взгляд.
— Информации было немного. Но, знаешь ли, когда ищешь кого-то так долго, приходится полагаться на интуицию.
— И что тебе говорит твоя интуиция о нас? — неискренне улыбается Рэд.
Прежде чем я успеваю ответить, Дженсен ставит на остров дымящееся блюдо. Баранина идеально прожарена и подается с запеченными овощами. Мой живот предательски урчит. Я почти ничего не ела весь день, и сейчас чувствую зверский голод.
— Ух ты! — восклицает Коул, садясь за стол и потирая руки. — Ты сегодня превзошел себя, Макгроу.
— Надеюсь, тебе понравится, — говорит Дженсен, глядя на меня, и в его голосе слышится ирония.
— Говорят, что мужчина, умеющий так готовить, не может быть совсем уж плохим, — комментирую я, и мой живот снова издает громкий звук.
Элай искренне смеется, и даже у Дженсена уголок рта приподнимается в улыбке. Он начинает раскладывать еду по тарелкам, как шеф-повар в дорогом ресторане.
— Где ты научился так готовить? — спрашиваю я, когда он ставит тарелку передо мной.
— Понемногу везде, — отвечает он уклончиво. — Работал на кухнях в Рино, пока не вернулся на ранчо.
Между ним и Коулом пробегает какой-то взгляд, который я не могу расшифровать, но потом все начинают есть, и на кухне становится шумно от стуков вилок и ножей.
Баранина просто восхитительна, средней прожарки и приправлена ароматными травами, с легкой остринкой и щедрой порцией свежемолотой мяты и томатного соуса. Я стараюсь есть медленно, чтобы не проглотить все в один момент, но это лучшая еда, которую я пробовала за последние месяцы. Когда меня впервые отстранили от работы, я пыталась готовить для себя, но вскоре забросила это занятие. Как только началась полоса невезения, я перешла на разогрев полуфабрикатов и круглосуточную доставку пиццы. Мой измученный организм давно протестовал против такого варварства.
— Не увлекайся, — предостерегает меня Рэд, глядя на то, как ем все до последней крошки. — Горная пища — это не для слабаков. Вдруг завтра на занятии стошнит.
Я опускаю вилку.
— Уверена, что справлюсь. И должна признать, это действительно очень вкусно, — я украдкой смотрю на Дженсена, но его лицо остается невозмутимым.
— У Дженсена много скрытых талантов, — замечает Элай, и Коул фыркает.
— И почему ты ушел с кухни и стал фермером? — спрашиваю я Дженсена, интересно, совпадает ли его версия с тем, что мне рассказали близнецы в баре.
Дженсен делает глоток пива.
— Семейное дело, — отвечает он. — Отец умер, нужно было кому-то взять на себя хозяйство.
— Как ты вообще нас нашла? — спрашивает Рэд, откидываясь на спинку стула. — Ранчо не совсем туристическое место.
Я замечаю, как Дженсен внимательно наблюдает за мной, пока я отвечаю.
— Начала с «Три Фингер Джек». Подумала, что местный бар — лучший способ получить информацию.
Что-то происходит между мужчинами, что я не могу расшифровать. Челюсти Дженсена сжимаются.
— Кандас сказала тебе, где меня найти?
— Барменша с повязкой на глазу? Нет, она как раз не хотела помогать. Но я познакомилась с парой местных парней. Близнецами, похожими на ZZ Top1.
— Да у тебя прям целая сеть информаторов, — говорит Дженсен. — Сначала новостная статья, потом местные жители. Ты точно не репортер?
— Я не репортер. Просто отчаялась, — отвечаю я, откладывая вилку. — Когда долго ищешь человека, хватаешься за любую соломинку.
На мгновение его лицо смягчается, но тут же он встает и начинает собирать грязные тарелки.
— Рассвет здесь наступает рано. Элай, завтра твоя очередь готовить завтрак. Остальные знают, что делать.
Смысл ясен: разговор окончен. Рэд и Коул, словно по команде, поднимаются и уходят. Стук их сапог гулко отдается в тишине. Элай начинает молча убирать остатки ужина, тихо напевая себе под нос печальную мелодию.
— Я провожу тебя, — говорит Дженсен, глядя на меня сверху вниз. Это не просьба, а приказ.
Ужин закончен.
Он уже стоит у двери, надевая сапоги, к тому времени, как я добираюсь до него. Он открывает дверь, как джентльмен, и я чувствую холодный ночной воздух. Дженсен идет впереди, шагает широко, и мне приходится торопиться, чтобы за ним угнаться. Нас освещают только звезды и тонкий месяц за облаками.
— Надо было предупредить о своем приезде, — говорит он вдруг.
— Даже если бы я нашла твой номер, ты бы ответил?
Он не отвечает, что означает отрицание.
Мы проходим мимо амбара, где сейчас царит тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом лошадей. Горы в ночной темноте кажутся еще более зловещими, и мне чудится, что они следят за нами. Вдалеке раздается тоскливый вой койота, и ему отвечает другой, совсем близко. Их вой такой жалобный, что меня пробирает дрожь.
— Эти близнецы в баре, — говорит Дженсен, нарушая тишину. — Они слишком много болтают.
— Им, похоже, нравился твой отец.
Он останавливается так внезапно, что я чуть не врезаюсь в него. Когда он поворачивается, его глаза отражают звездный свет, суженные, как у хищника.
— Мой отец здесь ни при чем.
Я отказываюсь поддаваться его попыткам запугать меня. Стою на своем.
— Когда пытаешься узнать о человеке как можно больше, важно все.
— Да что ты говоришь? Ты ведь прекрасно знаешь, что я следопыт, и наняла ты меня именно для этого. Тебе не нужно знать меня как личность. Все ясно?