Где - то внизу у парадного входа, послышались шум и суета, в темноте из - за дома показался тусклый, пляшущий огонёк одинокого фонаря. Он едва прорезал густые сумерки и вскоре исчез среди зарослей яблоневого сада. Ничего нельзя было ни рассмотреть, ни расслышать, тревога невольно поползла по всему телу, как спрут затягивая сердце своими щупальцами. На пороге в вестибюле гулко раздался грохот тяжёлых отцовских сапог, и оглушительный хлопок входной двери на весь дом оповестил, что он пришёл. Не заботясь о том, что может всех перебудить, Сэмуайс в безудержной ярости распахивал двери, после чего, он неистово ругался, словно кого-то искал и не находил. Звук шагов приближался к библиотеке, Валери не дожидаясь, выскочила в коридор, опасаясь, что его блажь окончательно перебудит весь дом.
- Доченька! - кинулся к ней Ян Хорн, сжав в медвежьих объятиях, как ни странно, спиртным от него не пахло, в последнее время, он стал чаще выпивать без причины, и с чем это было связано, дочь даже не догадывалась. Сам же отец всегда отговаривался, тем, что очень устал, это такой был повод у него расслабится и побыть собой хоть немного:
- Доченька моя, случилась беда, - только сейчас Валери заметила, как бледен Ян Хорн, мелкая дрожь колотила его руки, которые ещё сильнее стиснули её плечи.
- Может, присядешь? - почти силой втащила его девушка в библиотеку и усадила в резное кресло, чинно стоявшее прямо у самого камина. - Расскажи, в чём дело? - страшное неведение сыграло свою злую шутку, Валери ощутила скользкий бездонный страх, предвкушая любой разнообразный ужас, она присела рядом с ним. Даже на расстоянии чувствовалось, что ещё минуту тягостного молчания он не переживёт, так оно и вышло. Сэмуайс побледнел ещё сильнее, глаза с безумной быстротой метались по сторонам, желая будто бы напоследок охватить всё, что было в комнате. Запомнить, как будто в последний раз.
- Я не праведник, может в чём-то и грешник, но…- он запнулся на пол слове, закрыв лицо руками истерически захныкал.
- Папа, говори, что случилось! - похолодело всё внутри у Валери, но взяв себя в руки, она попыталась сохранить самообладание, противное чувство на гране паники, сводило спазмами всё внутри.
- Билла нашего, в Остроге, только что сняли с ветки вяза на церковном кладбище, всё вокруг было залито кровью. Даже ограда дворика, а на земле всюду следы огромных копыт. Когда мне об этом донесли, я… - зарыдал в голос Сэмуайс: - Я просто не знаю, что делать. Как об этом людям сказать? - Валери нервно схватилась за голову, в таком отчаянии, она отца ещё не видела, одновременно злым и в бешенстве, так это да, практически постоянно. Но что б он дрожал от каждого шороха, вздрагивал от каждого мимолётного, постороннего звука снаружи - это было нечто невообразимое даже в кошмаре. Нерешительно поднявшись, она бегом спустилась в холл и направилась в комнату прислуги, которая безмятежно спала, за исключением прачек. Метнувшись к стоявшей в углу кровати своей горничной, нещадно начала её расталкивать. Сонная Марлен, с трудом понимая, чего от неё хотела молодая госпожа, после недолгих объяснений вяло побрела искать гонца. Пока исполнялся приказ, сама Валери вновь поднялась в отцовский кабинет, в котором царил полный беспорядок. Найдя в куче порванных измятых бумажек, целый, чистый лист принялась писать, обмакнув перо в чернильницу. Руки дрожали строчки ложились неровно, но дело, тем не менее, продвигалось вперёд. Вскоре явился такой же заспанный гонец, зевнув, сунул свёрнутое послание в старенький замшевый камзол с потрёпанными рукавами, не говоря не слова, вышел прочь из комнаты. Когда суета поутихла, в кабинет неслышно вошёл Сэмуайс и молча присев перед обессиленной дочерью, проговорил, виновато перебирая полу своего сюртука: