Бретт Ларейн и сам прекрасно понимал всю серьезность своего положения. На такой жаре и без воды человек мог протянуть от двух до пяти дней при условии, что на время солнцепека он сможет найти себе убежище в тени. Совершая ночные переходы и отсиживаясь в тени днем, он, возможно, и смог бы протянуть еще день или даже три, и, может быть, ему и удалось бы пройти за это время около двадцати миль. То есть застрять где-то на середине пути.
И все же, если он еще надеется выжить, он должен хотя бы попытаться. Нельзя же вечно просидеть здесь, в тени Рэттлснейк-Бьютт. Он должен уйти отсюда, нельзя терять драгоценное время. Но он хорошо понимал и другое, что все эти его рассчеты времени и расстояний относились скорее к цветущему и пышущему здоровьем мужчине, в то время как сам он был ранен и слаб.
Нет, ему все же следует немного переждать жару. Отпправившись в путь по такому сонцепеку, он сможет осилить самое большее лишь несколько миль.
Пот струился по его лицу, и он обмахивался шляпой. Он чувствовал себя слабым и разбитым окончательно, как будто все силы вдруг разом покинули его. Он старался не думать о жажде, которая уже сушила его горло и обжигала запекшиеся губы. Он думал о Марте Мейлоун и ее ранчо "Затерянная Долина".
Это было крохотное, уединенное, но очень уютное ранчо, расположившееся в укромном уголке предгорий, и поэтому-то кто-то и дал ему название Затерянной Долины. Это было прекрасное местечко, то место, где он мечтал прожить до конца своих дней вместе с Мартой.
Мысль об этом не оставляла его в покое с тех самых пор, как он приехал в Долину Солнца и нанялся на работу в ее хозяйство, вначале в качестве погонщика, а затем, когда все разбежались, став десятником, в подчинении у которого не оказалось ни одного работника. Но он продолжал работать. Он перегородил запрудой ручей и вырыл небольшой пруд, починил дом и построил конюшню из саманного кирпича. Он в одиночку объездил пятнадцать диких лошадей, клеймил скот и самолично же приглядывал за ним, делал все возможное и невозможное и даже не помышлял о вознаграждении за свои труды.
Наняв несколько заезжих ковбоев, он перегнал ее стадо в Хорз-Спрингс и продал там, получив хорошую цену. Это был первый доход, который Марта получила со своего ранчо после смерти отца. И вот теперь его ограбили.
Хуже всего было то, что теперь они скорее всего постараются убедить ее в том, что он якобы сбежал со всеми ее деньгами, и, пожалуй, ей не останется ничего иного, как только поверить им.
Его голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли, а боль, пронзающая бок, становилась нестерпимой. Он знал, что раны необходимо промыть и перевязать, но воды у него не было, и исправить это положение было не в его силах.
Время шло, и узенькая полоска тени, в которой он сидел, становилась все уже и уже. В воздухе над каменистой землей дрожало раскаленное знойное марево. Над землей, извиваясь, словно в причудливом танце, проносились песчанные вихри. Жара обжигала, но, в конце концов, веки его глаз сами собой опустились, и он уснул. Лицо его блестело от пота, а тело вконец онемело от терзающей его боли.
Высоко в небе парил канюк, затем прилетел еще один. Прошло еще довольно много времени прежде, чем Бретт снова открыл глаза. Шатаясь от слабости, он поднялся с земли, ошеломленно оглядываясь по сторонам, всматриваясь в темноту наступающих сумерек и багряно-золотистые вершины далеких гор. Скоро наступит время отправляться в дорогу.
Привычным движением он коснулся рукоятки пистолета в кобуре. Всего один выстрел, и ему не о чем будет больше беспокоиться. Всего один, и разом будет положен конец и боли, и всем порчим одолевавшим его неприятностям. Но он тут вспомнил о Марте, представляя себе, как она дожидается его на пороге, загораживаясь рукой от солнца, а затем, радостно улыбнувшись, легко сбегает по ступенькам ему навстречу... За последнее время они стали очень близки.
Он взглянул на револьвер. Они оставили его, даже не допуская мысли о том, что он опять сможет им когда-либо воспользоваться. Хотя не исключено, что такой возможности у него и в самом деле может и не быть.
Марте нужны были деньги. Вся ее дальнейшая жизнь в Затерянной Долине зависит теперь от них. Он старался изо всех сил, чтобы можно было собрать приличное стадо и отправить его на рынок. И теперь оставшись одна, без него и без денег, она ничего не сможет сделать. А памятуя о том, что он во всем доверял Гею, то она тоже станет верить ему.
Бретт Ларейн провел распухшим и ставшим вдруг неповоротливым языком по пересохшим и растрескавшимся губам. Затем, придерживаясь за скалу, он оглядел пустыню. Солнце уже село, и откуда-то как будто повеяло легкой прохладой. Он подождал еще немного, собираясь с силами, а затем оттолкнулся от скалы и зашагал вперед.
Он был очень слаб, но продолжал упорно идти, не сводя глаз с далеких гор. Пройдя полмили, он сделал небольшую остановку, осторожно опускаясь на валун, чтобы передохнуть. Рядом валялся корень меските, который вполне сойдет за трость. Десять минут спустя, он встал и отправился дальше.
* * *
На землю спускалась ночная тьма, но он продолжал идти. Однажды откуда-то издалека до него донесся вой койота, а в другой раз у самых его ног прошмыгнул кролик, тут же скрывшися среди камней и колючих зарослей чольи.
Он шел вперед и вперед, время от времени делая короткие остановки для отдыха, но всякий раз неизменно отправляясь дальше. Однажды, споткнувшись в темноте обо что-то, он упал, и довольно долго не мог подняться. Он оставался лежать на земле, мускулы его расслабились, ощущая приятную ночную прохладу, в то время, как горло пылало от жажды.
Снова открыв глаза, он увидел, что небо на востоке просветлело. С трудом поднявшись на ноги, он снова отправился дальше.
Теперь ему необходимо найти убежище от солнца. Он должен обязательно отыскать поблизости хоть что-нибудь подходящее. В своем теперешнем положении он сможет пройти не более каких-нибудь двух миль прежде, чем взойдет солнце. Ничего не приметив поблизости, он продолжал идти. Неожиданно каменистую пустыню перед ним пересекло старое песчанное русло пересохшей реки. Оно протянулось откуда-то из-за низких холмов, и, свернув с пути, он пошел вдоль берега. Иногда, хотя и не часто, пересохшее русло может вывести к воде.