Холмс испытывал удовлетворение истинного художника, любующегося своим шедевром. Он еще продолжал наслаждаться достигнутым успехом, когда Билли распахнул дверь, и в комнату вошел инспектор Мак-Дональд из Скотланд-Ярда.
Тогда, в конце восьмидесятых годов, Алеку Мак-Дональду было еще далеко до приобретенной им теперь широкой известности. Это был молодой, но надежный представитель сыскной полиции, который проявил недюжинные способности в ряде случаев, когда ему доверяли расследование. Его высокая костистая фигура свидетельствовала об исключительной физической силе, а открытый высокий лоб и глубоко посаженные глаза, блестевшие из-под густых бровей, не менее ясно говорили о проницательности и уме. Он был человеком молчаливым, очень точным в выражениях, с несколько суровым характером и сильным абердинским акцентом. За то время, что он служил в полиции, Холмс уже дважды выручал его и помогал добиться успеха, удовлетворяясь при этом лишь радостью мыслителя, разрешившего трудную проблему. Шотландец отвечал глубокой признательностью и уважением, советуясь с Холмсом со свойственным ему прямодушием в каждом затруднительном случае. Посредственность не признает ничего выше себя, но талант всегда оценивает гений по достоинству. Мак-Дональд был достаточно талантлив, чтобы понимать: вовсе не унизительно искать помощи у человека в своем роде единственного в Европе и по дарованию и по опыту. Холмс, не слишком склонный к дружбе, относился к шотландцу с симпатией и дружески улыбнулся при виде его.
— Вы ранняя птичка, мистер Мак, — сказал он. — Я боюсь, что ваш визит означает известие о каком-либо новом необычайном происшествии.
— Если бы вы, мистер Холмс, сказали вместо «я боюсь» — «я надеюсь», то было бы, мне кажется, ближе к истине, — ответил Мак-Дональд с многозначительной усмешкой. — Да, небольшой глоток в это сырое утро не помешает… Я выбрался так рано потому, что первые часы после преступления самые драгоценные для нас, и вам это известно лучше прочих. А…
Молодой инспектор внезапно остановился и с величайшим изумлением стал вглядываться в листок бумаги, лежащий на столе. В тот самый листок, на котором я написал под диктовку Холмса загадочное послание.
— «Дуглас…» — пробормотал он. «Бирлстон!» Мистер Холмс! Господа, ведь это же чертовщина! Во имя всего чудесного, где вы взяли эти имена?!
— Это шифр, который который доктор Уотсон и я только что разгадали. А в чем дело?
Инспектор продолжал изумленно смотреть на нас обоих:
— Только в том, господа, что именно мистер Дуглас из Бирлстонской усадьбы зверски убит сегодня ночью.
Глава 2. Шерлок Холмс и Мак-Дональд
Это был один из тех драматических моментов, ради которых, можно сказать, мой друг существовал. Право, было бы преувеличением уверять, что он потрясен или хотя бы возбужден этим ошеломляющим известием. В его странном характере не было и тени черствости, но, конечно, нервы его были закалены постоянно напряженной и совершенно исключительной по своему характеру работой. Его душевные движения в такие минуты как будто дремали, но зато интеллектуальная восприимчивость повышалась до чрезвычайности. В данном случае на его лице не было заметно и следа того ужаса, который испытал я после слов Мак-Дональда; оно скорее выражало спокойный интерес, с каким химик наблюдает образование кристаллов в перенасыщенном растворе.
— Замечательно! — промолвил он после некоторой паузы. — Замечательно.
— Вы, кажется нисколько не удивлены?
— Заинтересован, мистер Мак, но удивлен едва ли. Почему я должен быть удивлен? Я получил известие, которое следовало придать серьезное значение; оно извещало меня, что одному лицу грозит большая опасность. Спустя час я узнаю, что замысел был осуществлен и что лицо убито. Я заинтересован, это верно, но, как вы видите, ничуть не удивлен.
Он кратко рассказал инспектору о шифрованном письме и найденном к нему ключе. Мак-Дональд сидел за столом, опершись подбородком на обе руки; он слушал с напряженным вниманием, и его густые песочного цвета брови соединились в одну прямую линию.
— Я хотел ехать в Бирлстон сегодня же утром и зашел просить вас сопутствовать мне — вас и вашего друга. Но из вашего сообщения следует, что мы могли бы более успешно действовать в Лондоне.