Внезапно из-за спины Джейка кто-то сказал:
- Просто тут иногда кушают доктора, которые лечат драконов.
Джейк обернулся и увидел еще одного минотавра. Тот стоял с подносом в руках и невозмутимо улыбался. Увидев благодарный взгляд мальчика, минотавр незаметно подмигнул ему. Джейк кивнул в ответ.
- А, то есть они читают это, когда кушают, да? – с серьезным видом спросила Лиз.
- Все верно, - ответил Джейк. Минотавр с солидным видом кивнул. – Чтобы и во время еды думать о том, как лучше помогать драконам… - мальчик внезапно замолчал: он увидел на дальней стене еще одну картинку со схемой разделки туш. Только вот там был не дракон, а homosapiens. – Как у тебя дела на работе, кстати? – поспешил отвлечь сестру от разглядывания картинок на стенах мальчик. Раньше, когда они питались в другом помещении, временно служившем столовой, Джейк и не предполагал, что на свете бывают такие картинки-схемы.
- Ой, знаешь, я сегодня такой комок жвачки нашла! – глаза Лиз сверкали, когда она описывала брату находку, – прямо размером с голову! Он за сиденьем был, представляешь! Я его колупала-колупала, колупала-колупала, кое-как смогла оторвать! Ужас! А он тяжелый такой! Мне Маша помогла его выкатить в проход… - Маша – еще одна человеческая девочка, тоже работавшая на вокзале. Дизель был городом «современным», «придерживающимся прогрессивных взглядов» и «поддерживающим тенденции свободы духа и выбора». Иными словами, если там кто-то хотел работать – он работал. Взрослый? Хорошо. Универсал. Старик? Будет бумажки перекладывать с места на место. Ребенок? Еще лучше! Его можно засунуть в узкую трубу и там он выковырнет комок сажи размером с себя.
Поэтому на вокзале было довольно много работающих детей. Свободный город Дизель!
Порой на железной дороге были и несчастные случаи, но на места погибших тут же приходили новые работяги. Дизель работал по простому принципу: кто не работает – тот не ест («К богатым – не относится!» ©).
Закончив обедать, дети вышли подышать относительно свежим воздухом на крыльцо. У них было почти три часа свободного времени, и они решили провести его на широких ступенях вокзала.
- «Для народа»! – хмыкнул кто-то за их спиной. Джейк и Лиз обернулись и увидели человека… двух людей. Один держал в руке агитационную листовку, второй – шляпу-котелок. Тот, что держал бумажку с нарисованным кандидатом на должность мэра города, снова фыркнул. Его собеседник молча стоял и слушал. – Тут написано: «Я знаю, что нужно народу!». А что нужно народу? Вот ты знаешь народ?
- Да.
- Нет! – человек смял листовку. – Ты не знаешь народ, ты знаешь свой слой общества. Чуешь разницу?
- Нет.
- Смотри: я работаю на этом чертовом вокзале уже невесть сколько. Я работаю в зоне ожидания. В день я вижу, каждый чертов день, я встречаю, я вижу и обмениваюсь фразой-другой с десятками пассажиров, ждущих свой поезд. Много лет. И то я не могу сказать, что это – народ. Это просто разные индивидуумы. У каждого своя семья, свой путь, своя судьба. Это – не народ. Что есть народ? Я не знаю, друг. Народ, судя по всему, это представление общества политиком. Неважно каким, - человек снова взглянул на смятую в кулаке листовку, - Этим мужиком или там кем еще. Они вечно пекутся о народе, они думают о народе… каком народе? О чем они вообще? Вот я знаю себя. Я знаю тебя. Я знаю тех, с кем работаю. Что нам нужно? Нам нужна зарплата вовремя, и чтобы нас оставили в покое. Все! А те, кто сеет и пашет? Что им надо? Я не знаю. Но они ведь тоже народ в понимании этого чертова политика. Все мы вместе образуем плотную безликую массу, которую и называют «народ», смекаешь?
- Ну.
- Что «ну»? Народ – это аморфное, метафизическое общество. Его нет. Потому что мы все – разные. Нам всем надо разное. Кому-то еды больше, кому-то еды вкуснее, не угадаешь. Нельзя говорить, что ты знаешь, чего хочет «народ». Народа – не существует. Существует поделенное на пласты общество. И все эти пласты – богачи, работяги, обслуживающий персонал, прочие – все нуждаются в чем-то своем, их нельзя мерить общей линейкой. Понимаешь?
- Вроде да, - неуверенно ответил человек со шляпой в руках. Вид он имел крайне растерянный и не знал, как реагировать на эту тираду.
- Общество – да, оно есть. Народ – нет. Ни разу не встречал. Можно сказать, что ты знаешь, что нужно разным прослойкам общества и постараешься угодить хотя бы кому-то. Потому что нельзя угодить всем.
- Почему?
- А как ты угодишь всем, а?
- А чего хотят все больше всего? – видно было, что человек с «котелком» более-менее подкован в этой теме. По крайней мере, он стал выглядеть так, будто выбрался из топи растерянности и вступил на твёрдую почву размышлений. – Материальных благ…
- Не верно! – перебил его человек с листовкой. – Все не так. На самом деле…
- Хочешь сказать, - скептически начал «котелок», - что все вокруг не желают материальных благ?
- А вот представь: тебе назначают такую зарплату, которую ты сейчас получил бы только за десять лет работы без выходных. Представил?
- Ну.
- Гну. И тебе столько платят раз в месяц. Только не за работу, а… просто так. Город тебе раз в двадцать-тридцать-дней выплачивает такую сумму. Просто так.
- И?
- Крути! Что «и»? Ты бы стал тогда ходить на работу?
- Нет, конечно, - усмехнулся «котелок». – Я бы…
- Да-да, - перебил его «листовка». – Я бы тоже не стал. И никто бы не стал.
- И?
- Да я к тому, что кто бы тогда стал работать? Никто. Или единицы-альтруисты. А представь, что ты – заболел. А кто лечить будет? Доктора ведь тоже теперь богачи и не хотят работать. А жратва? Ты захотел есть – а продавцов нет! И поваров. Все буфеты закрыты, никто не печет и не привозит твои любимые булочки с корицей.
- Почему?
- Потому что все богатые. Потому что у всех есть бесконечные материальные блага, которые, в итоге, отправят всех в могилу от голода.
- И чего, по-твоему, хотят все вокруг?
- Покоя.
- Покоя? В смысле? Смерти что ли? – не понял «котелок».
- Да нет же, балбес! Покоя! Чтобы их оставили в покое. Пусть они бы ходили на работу, но чтобы им там не клевали мозг. За опоздания или невыполнение плана. И, чтобы приходя домой, они тоже были в покое. Любящая жена-дети-собака, еда на столе. И все. Отсутствие проблем и стресса.
- Это – не реально обеспечить. Невозможно.
- Поэтому никто из политиков этого не обещает, не так ли? Вместо этого нас кормят сомнительными обещаниями «дать то, что нужно народу». А что за народ? Где они его взяли? Никто не знает.
- Тебя послушать, так во всем этом вообще нет смысла.
- А я его и не вижу, - пожал плечами человек с листовкой. – От нас там ничего не зависит. Мы все знаем, кто победит на выборах, и кто будет новым мэром, не так ли?
- Все так, - печально вздохнул «котелок». – А куда деваться?
- Да никуда…
Двое спорщиков неторопливо направились куда-то в сторону входа в вокзал, а Джейк сидел на широкой ступени и смотрел, как его маленькая сестренка рисует мылом на блестящей каменной поверхности тех же ступеней какие-то узоры. Мыло она взяла на работе. Скоро пройдет дождь (возможно, уже сегодня вечером) и рисунки смоет. Джейк переваривал услышанную случайно информацию.
И правда – что есть «народ»? Кто это? Население какого-то конкретного города? Или его часть? Стоит ли относить к «народу» вообще всех? Бездомных тоже? А если бездомных – нет, то стоит ли тогда включать в семантическое ядро «народа» их антипод – богачей? Ибо они различаются, помимо благосостояния, знаком «+» и «-», выставляемым им обществом. Если эти обе категории относятся к понятию «народ», то как можно утверждать, что ты знаешь, что нужно «всем»?
Странно это.
- Лиз, пойдем, прогуляемся? – предложил мальчик. Он заметил, что если гулять по городу, то время летит быстрее. А раз оно летит быстрее, то и отъезд на край света настанет быстрее.
*
Дизель жил довольно странной жизнью. Он чем-то напоминал город, из которого ушли Джейк и Лиз (казалось, будто это случилось много лет назад). Только этот выглядел более… Большим. И чуть-чуть отмытым. Будто головорез, который посетил стилиста. Головорезом он быть не перестал, но внешность его все же изменилась.