Никакой стены там не было. Не было даже ленточки, на которой написал бы кто-то «Край света». Там был водопад. Огромный и широкий. Вода не падала в пучину с грохотом – она неторопливо и устало переваливалась через край и исчезала где-то далеко внизу.
Джейк неторопливо побрел в сторону водопада (краепада?). Где-то стрекотали кузнечики. Мимо пронеслась какая-то птица. Джейка догнала Лиз. Она успела одеться и о недавнем ее общении с водой говорили только мокрые волосы.
- Джейк, это – оно? – спросила девочка.
- Да, Лиз, это – оно, - ответил мальчик. – Край света.
- Джейк, мы… мы пришли, да? В смысле, это и есть то, куда мы шли? – спросила с тревогой девочка.
Джейк не ответил. Он молча подошел к тому месту, где земля резко уходила вниз, сел на край и свесил ноги. Сестренка пристроилась рядом с ним.
Что там было за краем? Трудно сказать. Никаких слов не хватит описать то, что увидели два ребенка. Да если и найти такие слова, будет трудно понять, потому что здравый смысл, логика и многие законы физики закричат о том, что подобное – просто невозможно.
Земля обрывалась резко, будто ее ножом отрезали. И дальше был только затянутый туманом безбрежный… безбрежное… там был туман. Насколько хватало глаз, почти сразу после обрыва, но значительно ниже уровня земли поднимался туман. Он был столь густым, что через него не было видно ничего. Неподалеку от сидящих детей шумел водопад.
И все.
Больше не было ничего. Только обрыв, водопад, небо, солнце и туман.
Джейк сидел на самом краю земли и чувствовал, что в его душе поселился покой. Он не знал, что будет делать дальше, как они будут жить и чем питаться. Он просто чувствовал, что пришел именно туда, куда и собирался.
- Джейк? – Лиз сидела рядом с братом и тревожно глядела на необычайно задумчивого брата. Тот смотрел, казалось, сам в себя, в бесконечно далекое пространство и в никуда одновременно. – Джейк?
Снова нет ответа.
Но тут девочка поняла, что путешествие подошло к концу. Весь их путь, начиная от почему-то покинутого дома с отцом, заканчивая тремя днями пути на поезде, все это осталось позади. И теперь начиналось что-то новое. Может быть, более спокойное. Может – еще более трудное.
Лиз жалела всего об одной вещи. Очень, очень важной вещи для маленькой девочки:
- Я так и не увидела всамделишную лошадь.
Finis .. .[Конец]
Часть вторая. "Мальчик и его игрушка". Фрагмент 1
Часть вторая.
Мальчик и его игрушка.
Silence #3
Звезды сияют над всем и всеми абсолютно одинаково: над нищими и королями, над людьми и животными. Для всех они – одинаковые, холодные, игольчато-белые точки в небесах. Мы рождаемся, живем и умираем – для звезд это длится меньше мгновения. Да, звезды для всех одинаковы и светят одинаково.
А вот в Долине Теней это не совсем так. Звезды там… другие. Вроде все так же висят, будто приколоченные, на небе, и мерцают в ночи. Но что-то неуловимо отличается. Возможно, в них чувствуется больший градус равнодушия высших сил по отношению к низшим формам жизни, заполонившим этот мир.
Что можно сказать об этом месте? Лучше всего подойдут два слова – «холодное» и «неприветливое». Не такое холодное, как, скажем, Арктика или Антарктика, а холодное, как дом, в котором тебе не рады. Куда приходишь, вроде нормально со всеми общаешься, даже чай пьешь, но вы все понимаете, что что-то здесь не складывается, и хозяева дома только и ждут, на самом деле, пока ты уйдешь и оставишь их в покое. Неприветливое же оно, как незнакомый город к человеку в грязной одежде: никто не хочет иметь с ним дела, и все гонят бедолагу прочь, не желая знать, в чем же там дело и что с ним произошло.
Есть мнение, что Долина Теней – не совсем нормальный мир. Кто-то говорит, что это – просто еще одна складка во времени и пространстве, населенная живыми существами. Как Земля, Рари или Средиземье. Кто-то уверяет, что Долина Теней – это как остаток на складе. Якобы в Момент Творения некий Высший Творец, создавая миры, использовал для этого ограниченное количество ресурсов. И ресурсы эти он хранил на своём метафорическом складе. И вот, когда все основные миры уже были созданы, творец посмотрел на складской остаток, пожал плечами, сказал: «А и хрен с ним», и ушел. А остаток материи «слипся» в новый, ущербный маленький мирок.
Можно догадаться, что у автора этой теории не все в порядке с головой.
Вообще, преобладающим, хоть и негласным, мнением, распространенным в среде магов и чародеев Долины Теней, является версия о том, что Долина Теней – это некая посмертная обитель, куда отправляют… Да всех подряд. Это, по крайней мере, отчасти может объяснить столь широкое видовое разнообразие обитателей и большую часть бесовщины, происходящей вокруг.
Собственно, у жителей этого места толком нет времени на объяснение всех этих вещей. Метафизические размышления не помогают раздобыть пропитание (если ты только не преподаватель философии, конечно).
Есть еще одна вещь, о которой необходимо упомянуть в контексте этой истории: время. В Долине Теней время есть. И его нет. Оно бежит вскачь и стоит на месте, порой двигаясь не быстрее таяния полярных льдов. Живущие там не считают время – не видят смысла. Да, они слышали про такие вещи, как «дни», «недели» и «месяцы», но регулярного применения в обществе эти штуки не нашли. По сути, ими пользуются только малочисленные банки, да ростовщики, чтобы удобнее было начислять проценты на клиентов. Обитатели этого мира знают, что в неделе чуть больше шести (и немного меньше восьми, но это не точно) дней, в месяце – чуть меньше трех дюжин, а в году – примерно три сотни. Если не нравится год, в котором три сотни дней (или десять месяцев, для удобства), сделай свой, в триста один день. Всем наплевать.
Это косвенно влияет на некую «временную постоянность». Иными словами, если вы разбудите человека, проспавшего сто лет и выпустите его на улицу, он не заметит разительных перемен: все та же грязь, угрюмость и вечный смог, висящий над каждым более-менее большим городом. Ничего не меняется.
Там живут. Точка. Живут люди, не люди, монстры (и не все они – люди), не монстры, мертвые (спасибо призракам и некромантам), небожители и прочие. Там много кто живет. Или выживает. Все зависит от социального статуса.
Однажды все это закончится.
Глава первая.
Невидимые мракобесы.
Родители говорили Лондону, что ему двенадцать лет. Лондон был склонен им верить, и не только потому, что они были родителями. Просто они были взрослыми, то есть всеведущими и всемогущими. В глазах ребенка, по крайней мере.
Лондону повезло: его семья была более-менее успешной. У обоих родителей была стабильная работа с немалым доходом, они жили в собственном большом доме, а главы этого района если и не уважали их, то относились, по крайней мере, равнодушно и никак не вмешивались в их жизнь.
Мама Лондона работала швеей. Раньше. Не так давно она открыла собственное ателье и даже наняла несколько девушек-работниц, чтобы чаще появляться дома и отдыхать. Сколько Лондон себя помнил, в доме везде лежали швейные принадлежности: в коробочках, ящичках, на полочках. Даже в стаканах и вазах торчали ножницы, линейки, ленты и прочие атрибуты профессии.
Отец Лондона был как-то связан со страшным и непонятным для двенадцатилетнего ребенка словом «финансы». Что это такое, мальчик еще не знал, но понимал, что это крайне: важно, сложно, прибыльно. Собственно, именно благодаря умелому обращению отца с этой штукой на букву «ф», семья Лондона и смогла позволить себе открыть собственное ателье и купить дом.
Мальчик был пока еще слишком мал для того, чтобы всерьез осознавать то, чем заняты его родители большую часть дня. Но он был достаточно взрослым для того, чтобы видеть разницу между собой и другими детьми: он был чистым, другие – носили старую грязную одежду. Другие плохо пахли, а за собой Лондон такого не замечал. Иные дети жили в съемных квартирах или на улице (а некоторые – в старых ветхих лачугах), а у него был собственный дом и даже своя комната с игрушками.