Порой у составителей городских легенд очень странное чувство юмора и больная фантазия.
Лиз и Джейк часто играли на том пустыре с другими детьми и все они сходились во мнении, что человек с нормальным рассудком попросту не смог бы придумать такую ерунду с проклятием.
Дети проклятия не боялись. Не верили они и в то, что пустырь тот – опасен. Они просто тихо и мирно куда-то исчезали один за другим, а на их место приходили другие. Теперь пришла очередь Лиз.
Джейк стоял напротив пустыря и пытался сосредоточиться на поисках. Зачем он пришел именно сюда? Ночь ведь на дворе. Обрубок пальца немилосердно болел. Порой мальчик начинал думать, что эта боль не уйдет никогда. Лиз бы не пришла сюда – знала, что тут никого нет. Но если она была напугана и хотела найти кого-то, кто защитит ее, то ребята, здесь игравшие, могли ей помочь. Только вот ночь уже… Но ведь она ушла днем?
Где работал Джейк - Лиз не знала, поэтому прийти к брату на работу за помощью она тоже не смогла бы. Мальчик нахмурился – откуда-то из тьмы слышались звуки скрипки. Спокойные и нежные звуки будто охватили мальчика и вознесли его над грязной землей, над этим миром. Скрипка не пела, нет, она говорила. Она рассказывала историю жизни музыканта, то, как и чем он жил, о чем печалился и чему радовался. Говорила об отчаянии и невозможности изменить хоть что-нибудь.
А потом все смолкло. И Джейк снова рухнул в темноту ночи. Он снова стоял у пустыря с фонарем в руке и не мог поймать за хвост свои мысли. Перед ним был пустой клочок земли, расчерченный для разных детских игр. И почти полностью заваленный мусором.
Взгляд Джейка остановился на одной куче мусора. Почему-то он вспомнил свою соседку – миссис Фоссетт. Вроде ничем не примечательная женщина-алкоголичка, жила неподалеку и все потихоньку приторговывала какой-то мелочевкой, которую то ли делала сама, то ли перепродавала, а то ли и вовсе – воровала.
У миссис Фоссетт было трое детей: младшая девочка, сын – Джейков ровесник, и старшая дочь. Где отец детей – никто не знал. Сын ее был абсолютно нормальным ребенком, общительным и добрым. Он всегда всем рассказывал о том, что никогда не будет пить, потому что видел, к чему это привело его мать. Младшая девочка – на год старше Лиз, всегда была серой мышкой. Тихая, неприметная, всегда пыталась где-нибудь спрятаться от напившейся матери.
Старшая дочь была безобидной дурочкой. При рождении ли, после ли, что-то пошло не так, и рассудок ее повредился. Может, пьяная мать ударила, а может – из кроватки выпала. Никто не знал.
Сын миссис Фоссетт с кем-то подрался и, пару дней спустя, его убили. Говорили, что это была нежить. Говорили, что это были некрофаги. Много что говорили, в общем. А наверняка – никто не знал.
Важно было другое: у миссис Фоссетт не было денег на похороны. Поэтому она продала младшую дочь некромантам. Те очень обрадовались маленькому девичьему тельцу!
Вырученных денег хватило на многое. В том числе и на поминовение на вторые похороны: миссис Фоссетт как-то вечером отвела свою старшую дочь за город и там поставила на колени и зарезала, а тело – бросила.
Ходили слухи, что девочка-дурочка просто никому не была нужна даже мертвая. На вопрос «Почему?» миссис Фоссетт всегда отвечала: «Чтобы она не мешала мне жить дальше». Избавилась от нее, как от старой ненужной вещи. От ветхой тумбочки, например. Или грязных носков. Одно движение рукой – и нет проблемы. Хотя какие проблемы мог создавать такой человек?..
Джейк поежился и отогнал жуткие воспоминания прочь. Сейчас – не время для копаний в памяти, нужно подумать о том, куда ему идти дальше.
Вдруг позади него раздался тихий звук. Будто кто-то быстро щелкал языком. Пальцы мальчика, сжимавшие ручку фонаря, побелели. Джейк медленно начал оборачиваться и в следующий миг неясная тень стрелой пролетела к нему и схватила за воротник. Джейк вскрикнуть не успел, как его уже впечатали в стену. Тварь не выпускала ребенка из рук и Джейк буквально висел в полуметре над землей, прижатый к стене.
Что это такое? Откуда оно взялось?
Существо ростом – три метра. Тело – как у паука, рук – четыре, две ноги, скрытые будто под плащом – то были сложенные на спине темные крылья. Голова – похожа на неприятный черный волосатый ком. Два больших глаза, ярко отражавшие немногочисленные звезды. Мальчик трясущейся рукой поднял каким-то чудом не погасший фонарь и в глазах твари отразился огонек, от чего буркала приобрели выражение крайнего любопытства.
Тварь защелкала челюстями – снова послышался тот странный звук, похожий на щелканье языка. Чудовище стало водить головой вдоль тела мальчика. Из макушки у него высунулись две тоненьких антенны, которыми оно стало ощупывать ребенка. Джейк застыл от ужаса. Ему стало даже еще более страшно, чем в подвале сатира – тот хотя бы умел разговаривать и это делало его… ближе? Человечнее?
Не время сейчас размышлять над этим!
Джейк попытался собраться. Не получалось. Тварь держала его двумя лапами (руками?) и ощупывала, будто что-то искала, усиками. Наконец, она добралась до ступней мальчика и, наткнувшись на запёкшуюся кровь на ботинке Джейка, радостно застрекотало: судя по всему, именно этот запах и привлек чудовище.
Неторопливо и почти нежно, тварь принялась разрывать второй парой конечностей рубашку Джейка. У того было мелькнула мысль ударить монстра фонарем по голове, но из-за неудобной позы он не мог никак замахнуться – мешала стена дома, к которой его прижали. До карманов дотянуться он тоже не мог, следовательно, нож сейчас мог оказать ему разве что моральную поддержку.
До глаз монстра он тоже не дотянулся бы – далеко и неудобно.
Вот и пришел конец Джейку, отправившемуся бесстрашно в ночь за маленькой сестрой…
Вспышка! Грохот! И мгновенное падение на землю!
Упав, Джейк уронил фонарь, но, невероятно - тот не погас! Зато мальчик подвернул ногу и теперь не мог убежать.
Тьму прорезал заунывный вой – то кричал раненый монстр.
Снова вспышка – ближе! – и грохот! После густой тишины ночи Джейку показалось, что это небо раскололось на части и вот-вот на него сверху посыплются осколки звезд. В панике мальчик посмотрел на небосвод, но там всё было точно так же: малозвездно и облачно.
Тогда Джейк попытался встать, но услышал крик:
- Сядь, балбес! – сильный, властный голос человека. Человека, вышедшего на охоту и наконец-то загнавшего в угол свою добычу.
Тварь конвульсивно дергалась и пыталась куда-то-то уползти. Она напоминала Джейку оглушенного мотылька. Из темноты послышался какой-то странный механический звук. Через миг после него снова вспышка и грохот.
В этот раз Джейк на миг увидел фигуру высокого мужчины в широкополой шляпе. В руках он держал короткое двуствольное ружье, из которого и стрелял в монстра.
Тварь, получившую третью пулю, словно что-то отшвырнуло в угол пустыря. Человек приблизился к ней, равнодушно навел ружье на голову монстра, на миг посмотрел в глаза существа, и нажал на спусковой крючок. Громыхнуло в четвертый раз, и монстр затих навеки.
- Et mortuus est Mitrich[Так и помер Митрич.] - пробормотал человек. - Et factum est mane postero[А на следующее утро…]... Пацан, ты живой?
- Да, - прошептал Джейк. Он осторожно поднялся на ноги и вжался в стену. Кто знает, чего можно ожидать от этого человека?
Войдя в пятно тусклого света от фонаря Джейка, человек остановился и начал перезаряжать двустволку. Он был высок и черноволос, а лицо его напоминало камень – никаких эмоций, никаких переживаний. Полностью выгоревший эмоционально человек. Казалось, он мог убить всю свою семью, или избавить весь мир от чумы и даже бровью не повести. Носил он тяжелые сапоги, длинный плащ со множеством карманов, и широкополую шляпу. Джейк знал, к какому типу людей относится незнакомец. А узнав, немного успокоился – перед ним стоял охотник на ведьм.