Я видел как обугленные тела крыланов, пеплом опадают на землю.
Исполины спокойно развернули головы в исходное положение и замерли. Ни единого движения.
Вновь, всего лишь каменные изваяния.
— Невероятно, — наконец произнес Би гер.
— Я говорил, бесполезно. Нам не миновать стражей Нарна, — в очередной раз подался отчаянью Харда Зи.
— Нам придется найти выход. Помощи ждать неоткуда, — не согласился капитан 'Стальных волков'.
— Но ведь должен же быть ключ. Ворота предназначены для того, чтобы в них входить, пускай даже они охраняются самыми грозными стражами Итарги, — вмешалась в разговор 'волчица'.
— Лично я не помню, чтобы в книгах Санкритской библиотеки упоминались подобные примеры. В город звезднорожденных может попасть только звезднорожденный, — заключил Хард Зи.
Я внимательно слушал воинов, их доводы и сомнения. А в голове, монотонным набатом, звучал знакомый голос моего сокамерника. Он словно манил меня своей звучностью и загадочностью.
— Может нам спросить совета?
— Что?! — Идарго уставился на меня, будто я сказал, что-то ужасное.
— К сожалению, у нас нет такой возможности, — Би гер сразу отмел мое, более чем странное, предложение.
А вот капитан 'волков', кажется, догадался, что я хочу сказать. Его взгляд встретился с Мун и 'волчица' согласно кивнула.
Конечно, мне совсем не хотелось вновь оказаться в пронизанных болью и отчаяньем стенах Арнака. И при одной только мысли, что придется пройти через подобное опять, меня бросало в жар. Но иного выхода не было. А если он и существовал, то вряд ли 'Стальные волки' о нем знали.
На этот раз я лишь поморщился, не выказывая особого удивления: старая знакомая — моя тюремная камера изменилась. Бесцветные стены, испещренные таинственными письменами; низкие, давящие своей массивностью потолки — вес стало другим, навеки потеряв былое могущество над жалким, тяготимым виной человеком.
Я, молча вышел на балкон и, услышав под ногами непонятный хруст, остановился как вкопанный. Вокруг царила самая настоящая зима. Белый цвет резал глаза, заставив меня щуриться. Каменный пол был покрыт толстым покровом снега, на стенах виднелся налет инея, а с выступающих неровностей свисали острые иглы сосулек.
Я выдохнул, и передо мной возникло морозное облачко.
Мир вокруг тоже изменился. Не было видно: ни плотного густого тумана, ни призрачного света багровой звезды, даже Тайраны, и те, покинули здешние места, унеся с собой свои противные крики. По небу тянулись пузатые перины девственно чистых облаков, а над горизонтом рождался морозный, розовый рассвет.
— Здравствуй, — побеспокоил меня все тот же тихий голос.
— Я опять долго шел? — не зная как начать, виновато спросил я.
— Не знаю, — монотонно ответил голос. — С твоего последнего посещения многое изменилось. Теперь мне трудно уследить за временем.
— Итарга уже давно стала другой. — Я осторожно подошел к краю балкона и глубоко втянул ноздрями зимнюю свежесть.
Невероятно, но мне удалось ощутить даже приятное покалывание в носу.
— Как там Мертвое море? — внезапно поинтересовался узник. — Надеюсь все так же прекрасно?
Я не стал врать:
— Вряд ли. Оно иссохло. Ни капельки. Только смоляные деревья, гнилые кораллы и костяное дно.
Голос промолчал. И я, почувствовав за собой некую вину, осторожно добавил:
— Оно еще станет прежним. Нам бы только найти виновника. Миновать ворота Нарна и…
— Хм, — голос заставил меня замолчать. — Это очень хорошо, что ты веришь в собственные слова. Я чувствую. Но нужно ли тебе знать правду. Ведь одной веры недостаточно, чтобы изменить неизбежное. Задачка скажем не из легких.
— Жизнь состоит из трудностей. А если не бороться, то, — попытался поспорить я.
— Что ж, — согласился голос. — И этот ответ мне вполне подойдет.
— Как же нам миновать ворота? — не сдержался я.
— Стражники Нарна очень прозорливы. Но даже невероятно зоркие глаза не могут увидеть в отражение нечто большее кроме самих себя…
Голос внезапно замолк.
Я замер в ожидания — но даже спустя несколько бесконечных минут — узник не откликнулся.
— Вы еще здесь? — не выдержав, осторожно спросил я у тишины.
Ответа не последовало.
— Послушайте! Ну не молчите!
Я внезапно забеспокоился, что своими словами спугнул таинственного собеседника, не дав ему возможности сказать, что-то очень-очень важное.