— Вы постарели. Но жили, похоже, неплохо, — сухо произнесла девушка.
— До последнего времени. Так оно и было. Я могу называть тебя Кейт?
— Так меня зовут, Шон.
— Я понимаю, что ситуация очень деликатная…
— Мой отец сам сделал выбор, — резко перебила она. — Он убил человека, которого ты охранял. А вот у тебя выбора не было! — Она глубоко вздохнула. — Мне было четырнадцать, и ты отнял у меня отца. Я не буду лукавить и отрицать, что всей душой ненавидела тебя.
— А сейчас? — спросила Мишель.
Кейт не сводила взгляда с Кинга:
— Сейчас я выросла и на многое смотрю иначе. Ты поступил, как был должен. — Девушка вдруг наклонилась вперед и начала переставлять предметы на столе. Кинг обратил внимание, что она перекладывает карандаш, линейку и другие канцелярские мелочи под прямым углом друг к другу. Ее руки все время двигались, хотя взгляд оставался прикованным к Шону и Мишель. — Тристан сказал, что открылись новые обстоятельства, указывающие, что отец действовал не в одиночку. Какие?
— Мы не можем этого сказать, — ответила Мишель.
— Ловко! Мне вы сказать ничего не можете, но рассчитываете, что я с вами говорить буду!
— Кейт, если в тот день там был кто-то еще, нам очень важно это знать, — произнес Кинг. — Думаю, что тебе это тоже надо.
— Зачем? Все равно это ничего не изменит. Мой отец застрелил Клайда Риттера. В присутствии сотен свидетелей.
— Это правда, — подтвердила Мишель, — но мы считаем, что все гораздо сложнее.
Кейт откинулась на спинку кресла:
— Что конкретно вы от меня хотите?
— Любой информации о событиях, которые могли привести отца к убийству Клайда Риттера.
— Если вы о том, что он однажды пришел домой и объявил, что собирается стать убийцей, то такого не было. Я бы обязательно об этом рассказала еще на следствии.
— В самом деле? — с сомнением произнес Кинг.
— А почему бы нет?
— Речь идет о твоем отце. Доктор Конт говорил, что ты любила его. Поэтому могла и не рассказать.
— Может, и не рассказала бы, — невозмутимо согласилась Кейт, продолжая перекладывать с места на место линейку с карандашом.
— Хорошо, допустим, свои намерения он не озвучивал. А в остальном? Не говорил ли он что-нибудь подозрительное или необычное?
— Чисто внешне мой отец был блестящим и успешным университетским профессором, но внутри оставался непримиримым радикалом, по-прежнему жившим в шестидесятых. Вам бы, наверное, показалось подозрительным многое из того, что он говорил.
— Ладно, давай перейдем к более конкретным вещам. У тебя есть соображения, откуда у него оказался пистолет, из которого он застрелил Риттера?
— Меня спрашивали об этом много лет назад. Я не знала ответа тогда, не знаю и сейчас.
— Хорошо, — вмешалась Мишель. — А как насчет людей, с которыми он общался в период, предшествующий покушению?
— Вообще-то у Арнольда было мало друзей.
Шон с удивлением посмотрел на нее:
— А почему ты называешь отца по имени?
— Я считаю, что могу называть его так, как хочу.
— Значит, друзей у него было мало. А среди них могли быть потенциальные убийцы?
— Трудно сказать, поскольку я не считала таким и Арнольда. Убийцы обычно не разглашают своих намерений, верно?
— Иногда такое случается. Доктор Конт сказал, что твой отец часто приходил к нему и метал громы и молнии по поводу Клайда Риттера и его опасности для страны. А в твоем присутствии он нечто подобное говорил?
Кейт поднялась, подошла к окну, выходившему на Франклин-стрит, долго смотрела на движение машин и велосипедов и разглядывала студентов, сидевших на ступеньках.
— Какая теперь разница? Один убийца, два, три, сто! Что это меняет? — Она повернулась и, скрестив руки на груди, вызывающе посмотрела на гостей.
— Может, и ничего, — кивнул Кинг. — Но мы хотим понять, почему твой отец сделал то, что сделал.
— Он сделал то, что сделал, потому что ненавидел Клайда Риттера и все, к чему тот призывал! — горячо воскликнула она. — И Арнольд никогда не терял надежды раскачать устои этого общества.
Мишель посмотрела на политические плакаты, развешанные по стенам.
— Профессор Конт сказал, что ты подхватила эстафету отца в желании «раскачать устои этого общества».
— Многое из того, что делал отец, было правильно и достойно уважения. И у какого нормального человека Клайд Риттер не вызовет возмущения?
— К сожалению, таких хватает.
— Я прочитала все отчеты и статьи об этом событии. Меня удивляет, что никто не снял о нем фильм. Наверное, наше общество быстро потеряло интерес ко всей этой истории.