- Тогда пойдём, - Саша уверенным шагом направился к одной из многоэтажек, Леонид последовал за ним.
<p>
...</p>
После того происшествия жизнь Зотова вернулась на круги своя. Дом, работа, дом, работа. С кружком диссидентов он на время решил завязать - не хотелось привлекать к себе еще больше внимания. Но происшествие со временем забылось, и Зотов даже позволил себе расслабиться. Однако до него стали доходить слухи, что его товарищей, часто беседовавших у Тараканова, стали арестовывать.
Период для государства в целом неблагоприятный - участились террористические акты, по телевизору всё реже рассказывали о достижениях науки и хозяйства и всё чаще выходили передачи о том, что враг не дремлет. Террориста поймали тут, террориста поймали там. Конечно, Зотов никогда не верил подобным передачам, но все-таки, сам факт того, что об этом говорят по телевизору, настораживал. Представители власти нервничали. Неужели революция и смена строя не за горами?
"Если мы сотворим это, сумеем раздавить гадину, цены не будет нашему поколению, - думал Зотов по вечерам. - Мы освободимся, восстановим права и свободы человека. Не станет больше никто бояться идти ночью, не будет комендантского часа и запрещённых тем. Люди получат возможность свободно изъясняться, возможность жить. Разве может быть что-то лучше этого?"
Мысли об освобождении воодушевляли Леонида. Он работал в три-четыре раза усерднее, начальник даже пообещал ему какую-то премию. А вот дела Саши Горина складывались не так удачно. Обычно старательный работник, он впал в немилость, запил, стал вести себя нагло и расхлябано. Один раз заявился на работу с подбитым глазом. Несколько раз он привлекался к дисциплинарной ответственности, но Саша, казалось, ничего не боялся. Зотов, чувствуя себя обязанным Горину, однажды попытался заговорить с ним.
- Что происходит? - спросил он у Саши в конце рабочего дня. - Почему ты так себя ведёшь?
Саша посмотрел на Леонида, глаза его наполнились какой-то горечью, сожалением о чем-то, одному ему известном.
- Они забрали её, Леня, - пробормотал Саша. - Мою дочку, мою девочку.
- У тебя были дети? - с удивлением спросил Зотов. Саше было под сорок, но Леониду всегда казалось, что Горин заядлый холостяк, а оно вот как оказалось.
- Была, - прошелестел пересохшими губами Горин. - Она связалась с диссидентами и ее схватили. Увезли и предложили сдать друзей. Она отказалась. Тогда ей выдали красный жетон. Знаешь что это такое? Конечно, не знаешь, откуда тебе. В Исправительном Центре дают два жетона - синий и красный. С синим ты выходишь на улицу, с красным отправляешься на полигон, где тебя расстреляют. Каково?
Зотов содрогнулся. Об Исправительном Центре слышали все. Туда направлялись схваченные диссиденты. Дальнейшая их судьба была неизвестна. На собраниях у Тараканова говорили, что арестованных отправляют в колонии. Но если рассказанное Гориным правда...
- Знаешь что, Леня, теперь я изменил свое отношение к режиму. Кардинально переменил. Я был лоялен, каюсь, грешен. Но не теперь. Я не могу утопить горе в вине, остается лишь бороться, бороться до конца. Вы еще собираетесь? - глаза Горина зажглись.
- В смысле, собираемся? - недопонял Леонид.
- Ты рассказывал про диссидентов, приглашал меня когда-то, забыл? - с надеждой в голосе выдавил Горин.
"Он обезумел от горя! - ужаснулся Зотов про себя. - Подставляет и меня, и себя, нельзя говорить о таких вещах на работе, здание может прослушиваться. Если меня заподозрят, то уже не выкручусь. Нужно все отрицать, все отрицать, иначе красный жетон!"
Перепугался Зотов не на шутку, стал вспоминать, сколько раз он появлялся у Тараканова. Много. И обсуждали они там не только поэзию авторов-диссидентов. Если ему предложат сдать своих сообщников, что будет тогда? Струсит или останется тверд до конца?
"Спокойно, меня еще не схватили. И не схватят. Ни за что не схватят. Главное всё отрицать и не нервничать. Ни у кого нет никаких доказательств!"
Никаких, кроме показаний обезумевшего с горя Саши, который позволил Зотову переночевать у себя в квартире. Если его начнут допрашивать, он всё расскажет, погубит и Леонида, и Тараканова, и всех остальных. Как же быть?
- Я не понимаю о чем ты, - сумел выдавить из себя Зотов.
- Ты думаешь, они нас прослушивают? - Саша ухмыльнулся, наклонился к самому уху Леонида. - Они не могут, слышать всех. Мы не должны бояться. Понимаешь, не должны. Моя дочь боялась и погибла, но только не мы. Мне сорок лет, и как мышь прятаться в норке я не собираюсь.
- Спокойно Саша, спокойно. Это в тебе говорит алкоголь, - если кто их и подслушивает, решит, что пьяный несёт какую-то ахинею. - Завтра придёшь на работу, и побеседуем. Договорились?
- Ты струсил, - Саша расхохотался. - Ты мышка. Ладно, не буду тебя больше беспокоить, крысенок. Но не забывай, ты мой должник.
"Как же, с тобой забудешь", - подумал Зотов. Он уже начал корить себя за то, что воспользовался помощью Горина. Но теперь уж ничего не поправить, придётся вернуть долг этому паршивцу. Леонид и предположить не мог, как скоро ему представится такой случай.