Из окна Миковой квартиры выглядывал старый Мико, не из своей подсобной комнатенки, а из Клариной (все Мико, кроме него, были в отпуске), его злило, что на улице темень, что не светят лампы, как другой раз. Что опять приключилось? Может, где провод мышь перегрызла, уж верно, так. В старину, право, бывало иначе: светила лучина, и как светила, ежели хорошо, хорошо ее наколоть да убить. Ну да энтим вон двум, подумал он, право, света не нужно.
Не нужно было им света. Марии хотелось отомстить мужу, Балтазару — Кайе, но то, что они искали, все равно не нашли бы ни при каком освещении: он искал в Марии Кайю, она в Балтазаре своего мужа, но оба чувствовали, что не находят.
Мико глядел на них. Энтим двум, право, света не надобно, подумал он снова, а ежели они не могут домой попасть, можно бы им и лучиной посветить. И чего нейдут далее? Чего нейдут в дом? Ага, ага, вон оно что, он, видать, не из этого дома, и она тоже… Ну их к лешему! Ясное дело, кабы жили совместно, так ладно бы не толковали, право слово…
Балтазар говорил.
Мария Ремпова слушала, удивлялась: и что пан редактор так разболтался? Но ей пока это нравилось, хотя уже и начинало не нравиться. У нее-де нет мозолей на ножках, как у старух, мозоли, верно, у пани Вондровой, та уж наверняка знает, когда будет дождь — мозоли тогда ужасно горят и ноют, пани Вондрова, верно, очень намаялась со своими шестнадцатью отпрысками, у нее, у Марии, у пани Марии, ножки неистертые, нежные, маленькие, мило на них сидят туфельки, и какие элегантные! Икры у нее красивые, выпуклые, как она хорошо одевается, с каким вкусом, платье облегает белое прекрасное тело, красивую грудь, талию, бедра, уже не такие девичьи, но зато понятливые, серьезные, услужливые, преданные; маленькие губки словно две черешни, положенные в фиолетовое блюдечко, они, правда, маленькие, не совсем уж в его вкусе, он любит у девушек губы большие, широкие, будто кусок человеческой кожи, но разве в этом дело? У Марии губы маленькие, словно блюдечко, в блюдечке водичка, в водичке рыбка, где, где эта рыбочка? — вот она, моя рыбочка, рыбка, рыбка моя… а что с ней случилось: над носом, над носиком, у нее такой милый пикантный шрамик?
Изливаясь, Балтазар даже не слышал, что ему сказала Мария Ремпова, когда они уже с минуту стояли перед корпусом 4 «Б», и не ответил ей.
— Это, — добавил он, — это приятная случайность, пани Мария! Надеюсь, что так отвечу вам на письмо, так смогу…
— Нет, пан Штефо, не советуйте лучше, не помогайте, — сказала она, будто совершенно постороннему человеку, — нет, пан Штефан, нет! — Она задумалась, но чуть погодя зашептала примолкшему Балтазару: — Может, я пригласила бы вас к себе, право, но сегодня я иду ночевать к моей другой подруге, а что бы она подумала, не приди я к ней? Схожу домой за чистой пижамой, а потом вы проводите меня? Вы потому должны меня проводить, что так смеетесь надо мной.
Упоминание о чистой пижаме неприятно подействовало на Балтазара, но у него хватило духу спросить:
— Я над вами смеюсь?
— Ну, конечно!
— Да нет же, рыбонька, рыбочка…
— Ну право же…
Мысль о чистой пижаме и маленьких Марииных губах назойливо сверлила Балтазара, но у него вновь хватило духу спросить:
— Эта вторая ваша подруга… Она тоже умная, образованная? Оказывает влияние на мужа, а муж ее на…
— Конечно, — ответила Мария отчужденно. — Конечно… — И побежала к дому.
А он ждет, подумал Мико, стоит ровно вкопанный. Что он там выстоит? И дымит, как турок. А эта, кто ж она? Вбежала в наш дом, должно быть, отсюда. Жаль, свет куда-то к дьяволу подевался, ни зги не видать. А ну ее! Ведь тут людей понапихано — страсть сколько, раз так оденутся, раз эдак, тем паче женщины…
Балтазар поглядел вверх.
Лампы не горели, корпус 4 «Б» терялся во тьме, огромный блок квартир в пробоинах окон.
Из окон корпуса смотрели на Смарагдову улицу трое. Мико занимало, что с лампами, Файоло злился на Белу, ему приятней было смотреть на открытый простор, чем на тесные стены своей душегубки, а пани Бакайова с той поры, как Тера вышла замуж, большую часть времени проводила у окна. Всем троим хотелось знать, кто это из корпуса на ночь глядя завязывает внекорпусные знакомства.