— А занавески у входа в пещеру?
— Установить стержень было несложно.
— А мои садовые инструменты?
— Слушай, я просто наточил лезвия ножниц. Резать лозу тупым лезвием опасно. И секаторы должны быть смазаны в шарнире, и ...
— О, да, — сказала Калипсо, подражая его голосу. — Ты действительно ко мне потеплел.
На этот раз была очередь Лео потерять дар речи. Глаза Калипсо заблестели. Он знал, что она издевается над ним, но, каким-то образом, это не сильно его задело.
Она указала на его рабочий стол.
— Что ты конструируешь?
— Оу, — Лео посмотрел на бронзовое зеркало, которое только что присоединил проводами к сфере Архимеда. Его собственное отражение на полированной поверхности удивило его. Волосы отрасли и стали виться еще сильнее. Лицо исхудало и стало более точенным, возможно потому, что он давно не ел. Когда он переставал улыбаться, глаза его становились темными и свирепыми, как у Тарзана, будь Тарзан супер мелким латиноамериканцем. Он не мог винить Калипсо за то, что она держалась от него подальше. — Э-э, это устройство для наблюдения, — ответил он. — Мы нашли похожее в Риме, в мастерской Архимеда. Если я смогу заставить ее заработать, быть может, я узнаю, что происходит с моими друзьями.
Калипсо покачала головой.
— Это невозможно. Остров скрыт, отрезан от мира сильной магией. Здешнее время не подчиняется законам внешнего мира.
— Ну, ты ведь как-то должна контактировать с внешним миром. Откуда ты узнала, что я носил армейскую куртку?
Калипсо поправила волосы, словно вопрос заставил ее почувствовать себя неуютно.
— Видеть прошлое — это несложная магия. Гораздо сложнее видеть настоящее или будущее.
— Да ну, — сказал Лео. — Смотри и учись, Солнышко. Я всего лишь соединю эти два провода...
Бронзовая плата вспыхнула. Из сферы повалил дым. Рукав Лео обдало огнем. Парень стянул с себя рубашку, бросил ее на землю и растоптал. Калипсо едва сдерживалась от смеха.
— Ни слова, — предупредил Лео.
Она взглянула на его обнаженную грудь — потную, костлявую, покрытую старыми шрамами от аварий, случавшихся во время изготовления оружия.
— Тут нечего комментировать, — заверила его Калипсо. — Если хочешь, чтобы устройство заработало, возможно, следует попробовать на нем музыкальное заклинание.
— Правильно, — сказал он. — Всякий раз, когда двигатель становится неисправен, я выплясываю вокруг него чечетку. Срабатывает безотказно.
Она сделала глубокий вдох и запела. Ее голос коснулся его, словно прохладный ветерок — как первые холодные дни в Техасе, когда летняя жара наконец-то заканчивается, и ты начинаешь верить, что все может измениться к лучшему. Лео не мог разобрать слов, но песня была полна жалости и скорби, как будто она пела о доме, в который никогда не сможет вернуться. Ее пение, без сомнений, было волшебным. Но оно не было схоже с пением Медеи, которое вгоняет в транс, или с даром убеждения Пайпер. Эта музыка ничего от него не требовала. Она просто навивала ему его самые лучшие воспоминания — то, как он мастерил различные вещи со своей мамой; сидел на солнце с друзьями в лагере. Лео заскучал по дому.
Калипсо перестала петь. Лео понял, что пялился на нее, словно идиот.
— Как успехи? — спросила она.
— Э-э . .. — он заставил себя переместить взгляд на бронзовое зеркало. — Пока никак. Хотя подожди...
Экран засветился. В воздухе, над ним начали появляться голографические картинки. Лео опознал нечто похожее на Лагерь полукровок. Там было тихо; Кларисса Ла Ру из домика Ареса вопила на жителей лагеря, выстраивая их в линии. Собратья Лео из девятого домика копошились вокруг ребят, оснащая их броней и оружием. Даже кентавр Хирон был одет к войне. Он сновал между рядами, одетый в блестящий шлем, украшенный перьями; его ноги были защищены бронзовыми наголенниками. Его обычная приветливая улыбка исчезла, сменившись на мрачное и полное решимости выражение лица.
Чуть поодаль, в Лонг-Айлендском проливе плавали греческие триремы, готовые к атаке. Вдоль холмов расположились заряженные катапульты. Сатиры патрулировали поля; сверху кружили всадники на пегасах, готовые отражать атаки с воздуха.
— Твои друзья? — спросила Калипсо.
Лев кивнул. Его лицо онемело.
— Они готовятся к войне.
— Против кого?
— Смотри, — сказал Лео.
Сцена изменилась. Фаланги римских полубогов прошли через виноградники, залитые солнечным светом. Освещенная огнями дальняя вывеска гласила: «Винный завод Голдсмита».
— Я видел этот знак раньше, — сказал Лео. — Совсем недалеко от Лагеря полукровок.
Вдруг в римских отрядах воцарил хаос. Полубоги начали падать. Их щиты рухнули на землю. Копья бешено загрохотали, будто вся группа наступила на огромный муравейник.
Внезапно, в лунном свете стремительно задвигались две маленькие волосатые фигурки, одетые в абсолютно не сочетающиеся вещи и цветастые шляпы. Казалось, они были в разных местах одновременно — били римлян по голове, крали оружие, разрезали им пояса так, что их брюки спадали до лодыжек.
Лео не смог сдержать усмешку.
— Эти прекрасные маленькие нарушители! Они сдержали своё обещание!
Калипсо наклонилась ближе, наблюдая за Керкопами:
— Твои кузены?
— Ха-ха-ха, нет, — ответил Лео. — Просто парочка карликов, которых я встретил в Болонье. Я послал их замедлить римлян, что они и сделали.
— Надолго ли? — спросила Калипсо.
Хороший вопрос. Сцена снова изменилась. Лео увидел Октавиана — это никуда не годное блондинистое авгуроподобное чучело. Он стоял на бензозаправочной стоянке, в окружении черных внедорожников и римских полубогов. В руках у него находился длинный шест, завернутый в холст. Когда он развернул его, на верхушке показался сияющий золотой орел.
— О, это не хорошо, — сказал Лео.
— Римское знамя, — подметила Калипсо.
— Ага. И оно стреляет молниями, если верить Перси...
Как только Лео произнес его имя, он сразу же пожалел об этом. Он взглянул на Калипсо. В ее глазах он видел, как сильно она пыталась выстроить свои эмоции в аккуратные стройные ряды, словно нити на своем ткацком станке. Что удивило Лео больше всего — это вспышка гнева, которую он почувствовал. Это было не просто раздражение или ревность. Он был зол на Перси за оскорбление чувств этой девушки.
Лео перефокусировал голографическое изображение. Теперь он видел всадника — Рейну, претора из лагеря Юпитера — летящую сквозь бурю на спине светло-коричневого пегаса. Темные волосы Рейны разметались на ветру; пурпурный плащ развевался, открывая взгляду ее блестящую броню. Из порезов на ее руках и лице текла кровь. Глаза пегаса были дикими, он тяжело дышал от долгой езды, но Рейна целеустремленно направлялась прямо в центр бури.
Из облаков вынырнул дикий грифон, когтями схватив в охапку круп лошади, едва не сбросив Рейну. Она обнажила свой меч и полоснула им монстра. Несколько секунд спустя появилось три вентуса — темные духи воздуха, вихрящиеся, словно миниатюрные торнадо, пронизанное молниями. Она, издав воинственный клич, бросилась на них.
Тогда бронзовое зеркало потемнело.
— Нет! — закричал Лео. — Нет, не сейчас. Покажи мне, что происходит!
Он постучал по зеркалу.
— Калипсо, ты можешь спеть что-нибудь снова?
Калипсо подняла на него глаза.
— Полагаю, что это твоя девушка? Твоя Пенелопа? Элизабет? Аннабет?
— Что? — женщины такие таинственные создания. Половина ее болтовни не имела никакого смысла. — Это Рейна. И она не моя девушка! Мне нужно увидеть больше! Мне нужно...
— НУЖНО, — раздался чей-то голос, сотрясая землю под его ногами. Лео пошатнулся, внезапно почувствовав себя стоящим на поверхности батута. — Этим словом часто злоупотребляют.